_______________________________________________________________________________________________
Рассказ первый

~Когда прилетают чибисы и зацветает краснотал~
_______________________________________________________________________________________________

    Она сидела на стуле, поставив острый локоток на узкую резную спинку. Тонкие пальцы подпирали щеку. Она склонила голову на бок, и из-под опущенный ресниц глядя на маленького младенца, барахтающегося на спине и молотящего по воздуху ногами, словно огромный жук. Дите издавало странные звуки, запрокидывало голову, пытаясь рассмотреть перевернутый мир, недовольно кряхтело иногда, а потом переводило взгляд на сидящую рядом женщину, его маму. Она иногда улыбалась ему грустной улыбкой и водила тонкими пальцами по животику, от чего ребенок щерил щербатый рот, пытаясь научиться улыбаться как его мама.
     Этавия вздохнула и прикрыла желтые глаза, уже не в силах скрывать усталость. За последнее время она ужасно исхудала, а под глазами, казалось, синяки залегли на веки вечные. 
     Скрипнула дверь. Альтмерка даже не прореагировала. Она прибывала в полу спящем состоянии, когда ты уже не слышишь и не видишь, что происходит вокруг, но продолжаешь думать и даже совершать автоматически какие-либо действия.
     В теплую светлую комнату вошел высокий светло-русый мер в стальном по-альтмерски изящном доспехе и с шлемом в руках. Он был одним из тех эльфов, что предпочитали носить короткую бороду и завязывать волосы. Его необычайно светлые и теплые желтые глаза обвели комнату взглядом и остановились на ссутулившейся фигурки эльфийки на высоком стуле. Покачав головой, альтмер положил на стол шлем и, прошагав к женщине, обнял ее за плечи. От прикосновения холодных латных перчаток и, в противовес этому, теплых объятий, женщина проснулась и первым делом автоматически пробежалась пальцами по животику довольного ребенка.
- Соланто? - Слабо произнесла альтмерка, поворачивая голову. - Уже вернулся?
- Да. Отпустили домой, но потом пойду в ночной патруль. Этавия, - он прижался к ее нежной щеке, - любимая, может, ты пойдешь, отдохнешь, а я покараулю. Это почти моя работа. Не отказывайся, тебе тоже надо спать.
     Женщина улыбнулась и, повернув голову, благодарно поцеловала альтмера в уголок губ. Она встала, покачнувшись, и погладив своего сына по редким тонким волосикам, вышла из комнаты.
    Соланто проводил ее взглядом, вздохнул, поснимал с себя все доспехи, оставшись в рубашке и штанах, и оперся обеими руками на колыбельку. Маленький эльфик увидев знакомую бородатую физиономию, поприветствовал альтмера невоспроизводимым звуком, на который способны только дети его возраста.
- Узнал папу? - Соланто кивнул и еще разок улыбнулся. - А что это у нас? Это мама тебе рубашечку расшила? Ах, какая у нас мама-мастерица!
     Альтмер сложил руки перед лицом маленького ушастика, и тот даже замер, зачарованно глядя на них. Соланто, коварно хохотнув, медленно развел руки, заставив малыша в панике озираться то на одну руку то на другую, не зная на какую смотреть.
- Ничего, Келеанор, я так же шутил над твоим старшим братом, и он делал точно так же. Эй! Зачем ты мне язык показываешь? - Альтмер нарочито грозно нахмурился, вызвав еще одно негодование своего маленького сына. - Вырастишь и так же всем будешь язык показывать? Будешь часто его высовывать: он у тебя будет длинным-предлинным. Таким, что без труда сможешь свой нос лизнуть. А чей у тебя нос? Дедушкин, не иначе. Только маме не говори, а то она думает, что ее. - Соланто прижал палец к губам и снова нахмурился. - Так. Кто ногу в рот сует? Вкусная что ли?
     Келеанор издал звук, видимо значащий согласие. Звук получился приглушенным, так как большой палец ноги он изо рта при этом не вытащил.
     Соланто оглянулся на дверь и, потерев руки, вытащил малютку из колыбельки. Тот воспроизвел довольный писк, усевшись у отца на руках.
- Вырастешь, будешь здоровенным, как твой папа. - Но в место ответа маленький эльфик вцепился отцу в волосы и потянул на себя.
- Ай, сынок, так нельзя делать! Папе больно! - Эльфик перестал тянуть волосы, но вместо этого он сунул их себе в рот. - Эй, так тоже нельзя делать! И за уши таскать папу тоже нельзя! Келеанор, предсказываю, ты будешь хорошим воином... Ой! И беспощадным!...
     Соланто тихо рассмеялся, чтобы не напугать Келеанора.
- Эх, когда ты был поменьше, ты со мной не разговаривал. Только с мамой. Это было так давно и, кажется, так недавно. - Они сели в кресло. Келеанор обхватил ручонками большую папину руку и что-то проскулив на своем разговорном, прижался к рукаву подбородком, глядя отцу в лицо. - Тебе, сынок, будет год следующей весной. В день, когда ты родился, в наши края прилетели чибисы, и цвела красная верба. Сейчас ты еще совсем маленький чтобы понять это. Но ты узнаешь тот самый день, когда услышишь первое курлыканье чибиса и увидишь мягкие сережки краснотала. Всегда узнаешь...

    Проснувшись, Этавия первым делом отправилась проверить как там младший сын. Она, причесывая длинные пшеничные волосы, прошлась по коридору, завернула налево и открыла скрипнувшую дверь. Замерев в проеме двери, альтмерка пару раз хлопнула ресницами, потом слабо улыбнулась и прислонилась бедром к дверному косяку, скрестив руки на груди.
     Они сидели в кресле. Соланто опустив голову на грудь и вытянув ноги, а Келеанор у него на руках, прижавшись пухлой щекой к крепкому животу и сунув в рот палец. Оба крепко спали.

_______________________________________________________________________________________________
Рассказ третий

~Выживает только высокий~
_______________________________________________________________________________________________

     Норд на бегу отер со лба пот. Клинки звенели на пересекающих грудь ремнях, рогатый шлем он нес в руках, а бухающий его по плечу щит он уже просто не ощущал. Черноволосый имперец гремел еще больше. Ему трудно было бежать в тяжелом доспехе, да двуручный боевой молот не прибавлял ни сил, ни надежды. Впереди всех несся легкий, как ветер, и юркий, как молодой хорек, маленький босмер в кожаном доспехе. На бегу, лента каштановых локонов то и дело наматывалась на лук, чье плечо торчало из-за узкой спины вместе с отделанным мехом колчаном. Четвертый из команды мелькал где-то справа. Его башмаки крушили мелкие сухие ветки и вдавливали в землю молодые яркие цветы. Полы мантии хлопали на создаваемом ветру, длинные пальцы сжимали небольшую сумку. Раздувшийся капюшон слетел с головы, и на редком солнечном свету блеснули золотистые, как и кожа, волосы и ядовито-зеленые глаза высокого эльфа.
     Ущелье не кончалось. Они бежали, как будто бы в лабиринте, созданным природой для своего развлечения. Острые, словно пики, камни торчали из стен. По краям растущие деревья заставляли солнце распятнать ущелье яркими желтыми пятнами, зажигающими росу на листьях папоротника и горьколистника маленькими огоньками. В тени ежились и притирались друг к другу редкие семейки ярких грибов. Словно бы в насмешку с деревьев свисали крепкие толстые лианы, манившие квартет возможностью спастись... но они были слишком высоко.

- Герои попали в бесконечную ловушку! Они бежали и бежали, а заросшее ущелье все не кончалось. Они возносили молитвы богам, просили их не забирать их жизней, просили их помочь... Келеанор, не вертись! Улягся уже, мальчик мой. Итолион, не чихай в подушку. - Альтмерка с теплой шалью на узких плечах поправила одеяла своим сыновьям, пристав на минутку, а потом вновь опустилась на высокий стул, стоявший рядом с маленьким столиком. Вырезанные на нем каллиграфические руны Альдмерита освещала небольшая свечка в изящном подсвечнике.
- Мам, а что дальше?
- Тише, Келеанор. Кх-кх. Четверо героев уже начинали уставать...

    ...И уже не надеялись спастись. Было поздно думать о последствиях, они были ясны всем. Оставалось только принять бой с тем ужасом, что преследовал их.  Деревья над их головами сгущались, а ущелье становилось уже. Конец был близок. Они уже слышали ужасающее рычание, стоны и вой за своими спинами. Каждый боялся обернуться, ощущая смерть, уже наступавшую на пятки.

- И тут они завернули за очередной поворот! - Альтмерка вскинула руки со скрюченными пальцами. Ее полированные ногти блеснули в свете маленькой свечки. Мальчишки ахнули.

     Альтмер, босмер, имперец и норд замедлили бег и остановились в пяти метрах от тупика. Глянув вверх, они увидели голубой кусочек чистого неба и освященные солнцем резные кроны деревьев. Там был выход, спасение из этого кошмара. Нужно было только залезть туда, и они будут жить. Они сбегут и больше никогда не вернутся сюда. Никогда...

- Но на тупике не было и камешка, за который можно было бы уцепится, - печально протянула Этавия, пожав плечиками, окинутыми шалью. Она немного помолчала.
- Папа говорит, что всегда есть выход, - скромно и гнусавенько проговорил Итолион, уткнувшись носом в подушку.
- Да, сынок, - альтмерка слабо улыбнулась. Ее глаза сверкнули. - Папа абсолютно прав. Выход есть всегда, даже из самой паршивой ситуации. Запомните это...

-  Наверху! - Крикнул маленький босмер, ткнув пальцем в кроны деревьев. Второй рукой он потирал разодранную щеку, пострадавшую при попытке вылезти. Рычание и вой становились громче.
     Большое, толстое дерево, причудливо изогнувшее ствол, держалось на самом краю ущелья и нависало сверху. Оно и испускало две длинные переплетенные лианы. Одна из них висела ближе и уходила салатовой петлей наверх, туда, откуда светило солнце. Но допрыгнуть до нее не представлялось возможным...

- ...только для троих из четверки, - Этавия вновь опасно блеснула глазами. Она произнесла это так, как будто была там и все видела, как будто сама построила ущелье, чтобы кормить заблудшими приключенцами поселившийся там ужас.

     Альтмер кротко рыкнул, и быстро повесив сумку через плечо, разбежался. Длинные желтые пальцы вонзились в мясистую зеленую лиану, кожаные башмаки, сбивая мелкие камушки, зашаркали по поверхности тупика. Высокий эльф спешно поднимался наверх. Остальные трое оглядывались то наверх, то в темноту каменного коридора. Раз, два и остроносый башмак ступил на солнечную сторону. Он подтянулся и отпустил закачавшуюся лиану.
- Надруби, альтмер! Быстрее! - Брызгая слюной, проорал норд, оглядываясь за спину. Но высокая фигура не шевельнулась.
- Скорее, эльф, давай! - Уже не выдержал имперец, дрожа так, что тихо зазвенела под доспехами кольчуга.
- Пожалуйста! - Пронзительно вскрикнул босмер, скребя ногтями по камням тупика... но высокая фигура вновь не шевельнулась. На его лице ничего не отразилось. На нем не было улыбки, не было хмурости или ненависти. Просто не было ничего.
     В тот же миг из тени вышли они. Они шагали быстрым шагом, но увидев, что троица замерла на месте, тоже остановились. Мутные, белесые глаза медленно вращались, переводя осмысленный взгляд то на одного, то на второго, то на третьего. Чернота вокруг глаз иногда казалось, вздувалась и опадала, словно там тоже есть маленькие легкие. Серая кожа трескалась на лбу, плечах, щеках, но обвисала лохмотьями на ногах и животе. Волосы  наполовину выпавшие открывали раны на головах, словно бы появившиеся от кислоты. Они были и на других частях тела и даже у некоторых уродовали весь лоб и глаза. Пальцы на руках были стерты до костей. Мясо краснело где-то на запястьях, кожа была цела на локтях.
     Это были обычные люди. Они стали калеками, потеряли красоту душевную, а затем и красоту своих тел. Они потеряли моральные ценности, свои принципы, но сохранили разум. Поэтому они еще жили, мыслили и ненавидели. Поэтому, увидев у тупика троих живых существ, они в попытке что-то сказать, раскрыли пасти с острыми редкими зубами и издали рычание, стоны и вой.
     Босмер со слезами обиды вскинул взгляд наверх. Высокая фигура так и не шевельнулась. Двигались лишь его глаза, когда он так же медленно, как и они, переводил взгляд то на своих бывших товарищей, то на орду жутких тварей.  Норд, имперец и босмер в тихом ужасе наблюдали, как альтмер натянул капюшон, скрывая блеск ядовито-зеленых глаз, повернулся и исчез в зарослях.

     ... они были людьми, но остались ли они ими?

     Они бросились быстро, стремительно, продолжая рычать и выть. Норду повезло больше всех. Его просто повалили на землю и выгрызли жизнь из глотки. Он умер быстро и когда его терзали на части, он уже ничего не чувствовал. Юркий босмер отбивался как мог, извивался и пытался выкарабкаться... но это трудно было сделать с одной рукой. Его жуткий протяжный крик долго висел над ущельем, пока не выдохлись обнаженные легкие под обглоданными ребрами, еще сохранившими кровавые лохмотья кожи и плоти. Имперец срезал десяток тварей, прежде чем острые кости съеденных гангреной пальцев не содрали лицо с черепа человека, которого по кускам выковыривали из тяжелых лязгающих доспехов.

     Келеанор вонзил маленькие пальчики в край одеяла и дрожал, дослушивая рассказ матери. Она говорила это непринужденно, повествовала без особых подробностей, но всплывающие колкие слова сами собой рождали в голове маленького Келеанора жуткие сцены страшной смерти, которой умерли герои этой... сказки.
- А теперь, - Этавия повела плечами, ежась и кутаясь в шаль, - кто мне скажет, какова мораль этой истории?
- Альтмеры найдут выход из любой ситуации? - До носа надвигая одеяло, робко предположил Итолион.
- Верно, умница моя. - Улыбнулась альтмерка. - Итолион, Келеанор, запомните: боги наградили нашу расу всеми возможными плюсами. Мы превосходим остальных не только ростом и красотой. Знания, культура, искусство! Современный мир держится на том, что открыли и изобрели альтмеры. Остальные зависят от нас. Никто это не признает, но каждый альтмер знает правду. А правда такова: выживает только высокий. - Она снова улыбнулась. -  Вы еще малы, чтобы до конца понять мои мысли, но уже большие, чтобы их запомнить. Помните, что вам сказала ваша мама. А сейчас: спать.
     Этавия поднялась, поцеловала в лоб каждого, потом послюнявила два пальца и зажала ими тонкий фитилек свечки. Та издала тихое шипение, и комната погрузилась во мрак. Дважды скрипнула дверь. Зашуршал одеялом, ворочаясь, Итолион. Было слышно его ровное дыхание.
     А Келеанор все пялил в потолок темные глаза. Он тихо шмыгнул носом, отер глаза и попытался зарыться в одеяло и подушку, чтобы не слышать и не видеть ничего вокруг. Накрывшись с головой, мальчик поджал ноги, обнял колени, прижатые к груди, и зажмурился. Он продолжал слышать крики, рычание, вой и видеть окровавленный рогатый шлем, отражающий натертой поверхностью высокую темную фигуру в капюшоне на верху заросшего ущелья.