Долгая звенящая тишина. Словно сон. Только по пробуждению Келю казалось, что он выпил не меньше ящика данмерского ликера, ибо голова болела нещадно. Особенно в точке где-то над правым ухом. Благо, что он был пареньком крепким и обычно после такого оглушения скоро приходил в себя. Но на этот раз то ли удар был слишком крепким, то ли Кель все же начал стареть, но ему потребовалось довольно много времени, чтоб хотя бы суметь нормально мыслить. Сознание, паникующе прижав ладошки к щечкам, сталось вернуться изо всех сил. Кель сначала не видел и не слышал ничего, а лишь чувствовал, что руки и ноги уже потеряли былую функциональность. А потом организм «включил» болевые ощущения. Кель беззвучно зарычал от боли в голове, запястьях, лодыжках и локтях. Потом звучно, но тихо. Он перевернулся набок, так как лежал на животе. На щеке чувствовалась прилипшая пыль и будто бы песок. От такого резкого движения голова просто взорвалась болью. Кель на ходу сгенерировал пару матерных ругательств на Альдмерите. Слух донес чью-то звучную ухмылку и Кель начал вспоминать.
Они с Сеэллой куда-то шли, ярмарка шумела, настроение было нейтрально доброе. И тут их поймали. Келю вывернули руки так, что чуть кости из суставов не выскочили. Разобраться не дали. Все расспросы(перемежаемые матами) ушли в пустую, а потом ему еще и по голове стукнули. Надоел наверно.
- …ведь если мы ее прихлопнем, то и этот сдохнет?  - Сквозь болевые всплески в голове услышал альтмер отрывок разговора.
- Не собираюсь я ее сейчас убивать, я же не идиот, - отвечал сухой, как египетские пески, и до жути мерзкий, как гниющая живая плоть, голос. – А вот ты идиот. К тому же и не догадливый. Мы ее просто замуруем. Делов-то.
Кель сквозь силу потряс головой, приводя мысли и чувства в порядок. После очередного ужасного всплеска пульсирующей боли, голова начала приходить в норму. А вот разговоры рядышком исчерпались. Альтмер оперся больным локтем о землю, оттолкнулся, перенес вес и смог принять какое-никакое вертикальное положение, стоя на коленях. Подняться на ноги организм был не готов, а стянутые лодыжки лишь подтверждали неудачливость этой идеи. Кель вздохнул, повел плечами, чтобы удостовериться, что руки завязаны за спиной, и попытался оглядеться.
Типичная сцена из боевиков. Плененный(связан) находится в центре темной мрачной комнаты(с одним источником света, который обычно является окном), кругом бандиты, а перед пленным стоит главарь, готовый вести допрос. Ситуация в общих чертах была именно такая. Окружавшие его ребята стояли с наисуровейшими выражениями лиц. Их было достаточно, чтобы до смерти запинать высокого эльфа. Под властью ноющей интуиции, Кель смог тихо и незаметно применить заклинание «Обнаружение жизни». Абсолютно безобидная вещь, представляющая распространяющуюся волну, которая, наткнувшись на препятствия в виде стен, приходит обратно к своему магу, сообщая о количестве людей в помещении. Каково же было удивление Келя, когда вернувшаяся невидимая волна не сказала ему ничего. Это говорило либо о том, что вокруг него все мертвы, либо…
//Гребанные вампиры! Тут все вампиры! Дохера вампиров! Блять-переблять!//
Но хуже всего было увидеть то, кем является главарь этого сброда. Не узнать садистскую искорку в глазах и пересекающий переносицу шрам было невозможно. По спине пробежал холодок, вызванный смешанным чувством ненависти, страха, негодования и злобы. Светлая бровь непроизвольно дернулась. Кель так надеялся, что больше никогда не увидит это мерзкое существо с просящей кирпича физиономией. Он думал, что эта гадость осталась в прошлом, в порту, у причала рядом со своим не менее ненавистным сюзереном. Однако нет. Альтмер отлично помнил то, как он со своими дружками напал на него, одинокого и голодного пленника. Ему хватило смелости это сделать. Как тогда он сделал все через чужие руки. Трусость и подлость, не иначе.
- Ах, ты уебок, - вдохновенно и даже торжественно произнес Кель, приподняв подбородок. На этот раз он даже не попытался скрыть от женских ушей ругательства под Альдмеритом, надеясь, что Сеэлла еще в отключке. Нет-нет, он не совсем болен на голову. Он прекрасно понимал, что находится не в том положении, чтобы вольно разговаривать, но сдержать теплоту приветственной речи он не смог. За что и поплатился. Киресмор окрысился, и в два длинных шага сократив расстояние до пленника, с оскалом маньяка нанес сокрушительный удар ногой в незащищенный живот. Кель мигом сложился пополам, выпустив изо рта тихий свист вместе с кровью. Киресмору очень хотелось завершить комбинацию, приложив с ноги в затылок, чтобы этот говорливый эльф разбил лоб о пол… но он этого сделать не мог. Если отбитые внутренние органы пройдут через денька три, то разбитая голова излечится только некромантом. Браковать товар было нельзя, хоть и удержаться было сложно. Особенно такому типу, как Киресмор.
  - Я обычно советов не даю, но тебе лучше молчать. Серьезно. – Зловеще предупредил он, оскалив клыки.
- А то побежишь жаловаться своему хозяину? – Сдавленно проговорил Кель, пытаясь сделать вид, что все нормально. Вот только даже крепкий пресс не избавил от ощущения проехавшегося поперек живота пассажирского поезда.
Вампир глубоко вдохнул, помассировал рассеченную переносицу двумя пальцами, борясь с желанием прямо тут вырвать ушастому кишки.
- У меня нет хозяина, а вот тебе пора сменить своего, - он ухмыльнулся и шагнул к Сеэлле. Он вцепился девушке в волосы, грубо приподнимая ее и заставляя встать на колени. – А, девочка? Побегала с собачкой на поводочке? Вот и хватит с тебя… пожалуй хватит вообще бегать.
- Хык, - альтмер старался делать вид, что все в порядке. Однако удостоил мерзкого клыкастого сощурено-злобным горящим взглядом. Пусть сделать это, сквозь мешающие обзору волосы и все еще пытаясь разогнуться, было немного проблематично. – Упаковал бедную женщину, как игрушку. Настоящий храбрец ты, парень…
Рядом стоящий вампир, один из тех, кто занимался их поимкой, молча, сунул какую-то грязную тряпку в рот Келю, после чего довольно хмыкнул. Альтмеру осталось только фыркать. Однако в этом был и плюс: тряпка сдерживала рвущиеся с губ стоны боли. Хотя Кель был уверен, что это не самое страшное, что могло последовать за таким сильным ударом ногой… а может он пока этого просто не чувствует.

Когда-то очень давно, когда Кель еще был маленьким мальчиком и не имел друзей, он часто подвергался избиением одного парнишки, что был его года на три старше. Тогда маленький эльф ничего не мог сделать и все что ему осталось это тихо ненавидеть того здоровяка. Спустя несколько лет, когда Кель только поступил в Академию, он нашел того паренька и выплеснул на него всю накопленную за эти года ненависть. Тогда он не мог понять, каким надо быть неадекватом, чтобы радоваться превосходству над маленьким и слабым мальчиком. Наемник считал его самым мерзким существом, которое он когда-либо видел... пока не встретил Арнбьорна. Этот индивид поверг Келя в шок своей способностью срываться на людях, абсолютно не имеющих к делу никакого отношения. Более того, оборотень обожал переводить грехи одного человека на всех, с кем он был связан. Поэтому всю свое недовольство и злобу на Талмор и Империю он повесил на Келя, потому он был одной расы с затеявшими беспредел господами. Несправедливость и тупость размышлений норда еще долго не выходили у альтмера из головы, а частые препирания в итоге вылились в кровавую драку, которая обязательно кончилась смертью одного из мужчин. А Кель просто не мог понять того, что так скудно вообще можно мыслить. Поэтому Арнбьорн, покоривший его своим мышлением, стал для Келя больной мозолью, при упоминании которой сжимались руками... пока он не встретил Киресмора.
  Теперь наемнику казалось, что он нашел того, кто смог впитать в себя все самые мерзкие качества, которые когда-либо могли существовать. Его высокомерие и брезгливость остались непонятными даже для альтмера, привычка действовать чужими руками исчерпывала любое уважение к нему, как мужчине, а восторгание чужой болью и кровью казалось наемному убийце тошнотворным. Но больше всего повергало в шок то, что он смог поднял руку на женщину. На связанную женщину. Все это было слишком тяжело для разума Келя. Оно просто не укладывалось у него в голове. А сейчас он чувствовал лишь надежду и глубокое сожаление. Надежду, что он оставит вампирку в покое и сожаление, что не может вонзить нож этому больному ублюдку в глотку.
  Альтмер не думал, что этот мудак сможет нанести Сеэлле травму несовместимую с жизнью, тем более, что она просто кажется милой очаровашкой. Хык, этот мазохист ее просто в грудь не тыкал, отвечаю. Просто от самого факта хотелось ткнуть его. В грудь. Колом.
  Услышав ее шаги, Кель сжал в зубах тряпку, имеющую, кстати, ужасный привкус какого-то ржавого железа с чем-то гниющим, и приподняв подбородок, обдал вампира злобно-надменным взглядом. Киресмор толкнул альтмера ногой, заставляя повалиться на пыльный пол, и склонился над ним, поставив на бок сапог.
- Кажется, твой энтузиазм поутих, а? Уже не хочется бегать или понравилось облизывать ей башмаки? - Он премерзко ухмыльнулся. - Ну, ничего. Понравилось ей, так понравиться и другим. Советую смириться и начать привыкать. Теперь как перчатки хозяев будешь менять. Я тебя на краю мира найду и с того света вытащу, золотая жила.
- Если бы я плюнул тебе в морду, то она бы обуглилась от количества моего яда, сукин сын, - почитал вампир в горящем злостью янтарном взгляде. Возможно, он был доволен тем, что заткнул альтмеру глотку.
- А пока наслаждайся зрелищем, - сапог чувствительно ткнулся Келю в бок, - ничтожество.
Наемник выдохнул через нос, казалось струйку красноватого пара. Он пожалел, что из-за неудобного положения не смог ударить вампира головой. Он бы наверняка разбил ему нос и хотя бы порадовался немного перед смертью. О, в каком он был бешенстве. В мире не найдется такого количества спиртного способного затушить его бушующий Ородруин. Он не мог слышать хрипы Сеэллы и постарался переключиться на размышления. Надо бежать. И скорее. Иначе он убьет ее, а его, словно вещь, выгодно продаст еще кому-нибудь. Такой бизнес альтмера отнюдь не радовал. Впрочем, как и то, что он не смог придумать ни одного выхода из ситуации. Стоящие кругом, словно тени, вампиры были готовы к тому, что будет сопротивление. В лучшем случае их снова вырубят, а худшем - заживо загрызут. Бизнес - страшная вещь, и если с альтмером они еще поминдальничают, то с Сеэллой церемониться не будут. Кель впервые почувствовал себя отнюдь не всемогущим и способным выйти из любой ситуации. Не хотелось терять ни свободу, ни Сеэллу, ни жизнь.
- Запаковать и в ящик, - коротко приказал Киресмор, кивая на Сеэллу. - Посмотрим, как...
Раздавший взрыв оказался неожиданностью для всех. Дверь вылетела с петель и разорвавшись в воздухе обсыпала всех присутствующих сухим градом щепок. Взрывная волна отшвырнула вампиров в стену, включая Киресмора, но исключая Сеэллу. Удивительно, но нашим избитым героям повезло больше всех, ведь они лежали на полу и волна их просто не задела. Пыль столбом, крики негодования и... характерный звук перезарядки огнестрельного оружия.
  Из пыли и дыма в склад вступила женщина. Она остановилась, колыхнув внушительным бюстом и, перебросив сигару из одного уголка рта в другой, забросила на плечо мощный огнестел, выпускающий из толстого ствола струйку сизого дыма. Почти в тот же момент в раскореженном дверном проходе показалась пятерка матерых мужиков. Высокие сапоги, огнестрельное оружие угрожающего вида, арбалеты, жилетки на светлые рубашки, на поясах сумки и какие-то склянки. Кто-то поправлял очки, кто-то стряхивал с полы шляпы пыль, а кто-то, сверкнув вставным золотым зубом, крутил шестеренку на ручном пулемете.
  Немая сцена кончилась так быстро, что Кель не успел как следует офигеть. Женщина, выпятив нижнюю губу, быстро окинула взглядом вампиров и остановилась взглядом на седовласом, довольно скромного вида кровососе. Он не успел даже по-вампирски среагировать, как вскинутая пушка женщины в ту же секунду разорвала ему голову.
- Проредим этот сброд, мальчики! - Прорычала она глубоким грудным голосом и началось нечто невероятное. В тот же миг матерая пятерка с радостным воем начала поливать окружающие пространство огнем. Вампиры, хоть и запаниковавшие сначала, воспылали ненавистью и, рыча, бросились на людей. Кто-то с диким смехом подорвал высокий ящик, на котором недавно сидел Киресмор. Ящик взлетел на воздух и грохнулся прямо между Келем и Сеэллой, затмевая обоим обзор. В этот момент альтмер уже представлял, как народ сбегается сюда, возбужденный таким грохотом. Морщась от боли в животе, Кель смог подобраться, что бы перебросить ноги через связанные руки, перемещая их вперед. Он вытащил изо рта мерзкую тряпку, сплюнул, а потом издал усталый тихий вой. Но его никто не слышал. Конечно, среди такого-то шума!
  Раздался еще один оглушительный грохот и все смолкло. По полу стелился дым, словно туман. Пыль аккуратно оседала вниз, раздражая глаза и нос. В ушах звенело. Кель оперся связанными руками о пол, поднялся на колени и поморщился. Организм требовал выхода на пенсию.
  - Твою мать! - Раздался откуда-то из тумана недовольный мужской возглас. - Я же только новую жилетку купил! Да твою же мать!
  Дальше последовал дружный ржач и звон.
- Ну и куда все делись? Я даже не успел новую систему перезарядки опробовать. Долбанная несправедливость, - послышался второй до жути пропитой и прокуренный.
- Аааарх! Зацепил-таки! Вот клыкастая засрань. - Прозвучал уже знакомый женский голос. - Посмотри, трепыхала, кровь не идет?
- Вообще-то, кровь тебе идет...
- Ай, люблю тебя за это, мудила!
Снова громкий хохот. Раздались тяжелые звонкие шаги. Кель откинул в пыль тряпку и поднял взгляд. Женщина стояла над ним, пожевывала сигару и с интересом разглядывала его лицо. Кель тоже. Карие глаза, взъерошенные брови, темно-каштановые волосы, собранные в хвост. Узкие губы, курносый нос. Внешность этой женщины была довольно суровая, хоть и этим классная. Она носила короткий корсет на лямках, не покрывающий живот, но делающий ее бюст зрительно еще величественнее. Грязные штаны подтянуты широким поясом чуть ли не на самых бедрах, и заправлены в высокие ботинки, заляпанные кровью.
Женщина еще немного попялилась на него, кривя губы, а потом почесала грязный подбородок, зачем-то приоткрыв рот.
- Тоже что ли? - Без лишних приветствий поинтересовалась она.
- Не больше чем ты, - ответил альтмер, приподняв бровь. Женщина хмыкнула, прострелила небольшим изящным пистолем сигару и шагнула ближе.
- Зараженный? Прислужник? Коллега или еда? - Заговорила она, приподняв ему подбородок дулом пистолета.
- Ничего из выше перечисленного, - мрачно отозвался наемник, дернув головой. Его уже начало бесить такое к нему отношение. Женщина немного помолчала.
- Детка, ты чего тут забыл? - Наконец спросила она, повысив голос и цепляя пистоль к поясу, и снова зажевала сигару.
- Раз мы на ты, то можешь ты сначала развяжешь мне руки и ноги, дорогая? - Тем же тоном ответствовал альтмер. Женщина коротко рассмеялась и вытащила нож. Как оказалось, чтобы все-таки помочь. Кель смог встать на ноги и сквозь боль выпрямиться.
- Благодарен. Если бы не ваша компания, то, пожалуй, наша история неудачно кончилась, - проговорил он, потирая запястья и оглядываясь, в поисках недостающего "мы". - Со мной была женщина черноволосая... надеюсь, никому в голову не пришло ее убить?...
- Эта? - Рядом встал здоровый мужик в серой безрукавке, шляпе и с густой эспаньолкой. Он держал на руках Сеэллу не менее бережно, чем свой огнестрел. Веревок на ней не было. Кель устало провел рукой по лицу.
- Эти козлы поймали нас в переулке. Их главный, работорговец, решил нажиться. Кстати, вы там случайно не снесли ему башку?
- Эльф, - обратился к нему молодой человек с длинным изящным мушкетом на плече, - вампиры - не бараны. Ты им просто так башку не отстрелишь. Они хитрые и быстрые. Не недооценивай их и не переоценивай нас. Однако, могу пообещать, что он знатно оглушен. У них ушки чувствительные, а мы любим громкость.
- Жаль, - Кель почувствовал тошноту. - Но ведь вы не нас пришли сюда спасать, верно?
- Благодари счастливую случайность, - вновь взяла слово женщина, оглядывая свою слегка покоцанную, но счастливую пятерку. - Я вообще сюда за бывшим пришла. Так он оказался не только проклятой кобелиной, но и вампиром. - Она довольно хмыкнула. - Пойду, передам его бабе его оторванную руку. Пусть замаринует на счастье.
  Кель хотел что-то сказать, но промолчал. Он вспомнил плеснувшие во все стороны мозги седовласого вампира

Мужик с эспаньолкой аккуратно передал вампирку Келю. Тот едва не надорвался, но выстоял. Сеэлла казалась ужасно тяжелой и даже еще более ледянющей чем раньше. Однако выглядела она слишком хорошо, для трупа или умирающей девушки. Скорее всего, ее просто контузило. Тем более, что она, словно кошка, не любящая когда ее берут на руки, завозилась изъявив желание постоять ножками. Кель был только рад. Пока что изображать из себя благородного сэра рыцаря он не хотел. А живот скручивало все сильнее.
Альтмер аккуратно поставил вампирку на пол, крепко держа ее за плечи, чтобы она не рухнула. А то что-то некрасиво получится.  Тут-то видимо что-то пошло не так. Точнее говоря, это «не так» наконец свершилось. Не ну, дураком надо было быть, чтобы подумать, что механист не отличит вампира от человека. Поэтому, когда суровая бой-баба наставила на них свой огнестрел, сердце Келя заныло. Так и хотелось вскинуть руки к небесам и провыть: «дааа ееепт твоооою жеее мааать…»
- Детка, ты не говорил, что твоя спутница из этих...
//Надо что-то делать! Надо что-то! Что-то делать! Надо делать!// - Мысли в голове заметались как перепуганные курицы. Альтмер быстро кинул взгляд туда, где на стене оставили кровавый след, похожий на тест Роршаха, вампирьи мозги. Кстати, Кель в страшном узоре увидел что-то похожее на бабочку. Наверно это с испуга разум начал замечать непонятную хрень.
- Из кого «из этих»? – Вдруг резко начал тупить Кель, недоуменно моргая и глядя огнеопасной женщине в глаза.
- Нууу… - она вдруг как-то притормозила, почему-то не нашла слов и просто кивнула себе за спину, вглубь склада, - ну из этих самых!
Кель еще пару раз наивно хлопнул ресничками и начал медленно наклоняться вбок, чтобы заглянуть за женщину. Потом остановился, умудряясь все еще придерживать Сеэллу, и так же неспешно обвел взглядом пространство склада, где еще не успела осесть пыль и песок.
- Кла-дов-щи-ков? – Альтмер выпрямился и замотал головой. – Нееее! Что вы! Она никогда не работала кладовщиком! Как вы могли подумать?! Как вообще женщину можно заставить работать на складе? По-моему это весьма возмутительно. Учитывая то, что обычно у женщин менее развита мышечная система, а так же возможность того, что при подъеме большого груза увеличивается нагрузка на ноги и…
- Отставить! – Прикрикнула женщина так, что сигара выпала изо рта. Дуло огнестрела придвинулось ближе. – Не морочь мне голову, эльф, если своя дорога. Эта девица – гребанная кровососка, а ты ее прикрываешь. – Она цонула языком. Ее голос смягчился. – Я же, эльфик, с тобой по-хорошему. Ну, вот почему хочешь сделать добро, а к тебе потом дерьмовое отношение? Вот если бы ты сразу сказал, что эта смолянистая – вампир, то я б еще оставила тебе твои уши…
Кель расширил глаза и скинул брови.
- Чтооо?! – Альтмер развернул к себе Сеэллу и несильно потряс на плечи. – Так ты вампир?! О, боги земли и неба, как ты могла?! Почему же ты мне не сказала?! За что же ты как со мной! Ты врала мне! Врала все эти шесть лет, две недели и три дня! Какая ужасная и болезненная ложь! Я же так любил тебя! Как птица любит ветер в крыльях! Я так мечтал о трех маленьких дочках! О, как слеп я был! О, как был глуп! А как коварна была ты, бессердечная женщина! Ты любовь и честь во мне убила, та, что кровь пьет, как старое вино!...
Янтарный взгляд подернулся влажностью. Суровая женщина опустила оружие и скривила губы.
- Ах, ты кровопийка проклятая… - громко, с расстановкой проговорила она.
- Ты сердце мое разбила, лживая женщина ночи! – Вдруг холодно заговорил Кель и вытащил из-за пояса трофейный серебряный кинжал. – Только кровью омывают загубленную честь и преданную любовь. Теперь твоя жизнь принадлежит только мне!
Второй рукой, альтмер перехватил вампирку за предплечье и обернулся к недоумевающей команде механистов.
- Благодарю за то, то открыли мне глаза. Но это теперь только наше дело! Дело чести! Я сам вырежу мерзкой лгунье сердце. – Приподняв подбородок, он резко и грубо притянул ее к себе и направился вон из склада длинными и тяжелыми шагами.
Их никто не останавливал.
Как только они вышли в темноту вечерней улицы, блеснувший кинжал отправился на свое место, а шаг перешел в спешный, но легкий бег.
- Бежим из этого дурдома, Сеэлла! – Тихо и нервно прошелестел альтмер, бесшумно перемещаясь по улице. Голова кружилась все сильнее, живот уже не крутило. Келю казалось, что там поселился небольшой, но толстый червяк, прогрызающий его изнутри. Потом стало совсем плохо. Поэтому, когда спустя тройку поворотов они вбежали в узкий проулок, альтмер отпустил вампирку, сделал пару шагов к стене дома, опустился на колени и прижал руки к животу. Через секунду он вырвало кровью. Уперевшись рукой об землю, альтмер откашлялся, и устало застонал. При ударе ногой в живот, желудок может отбить и простой человек… к сожалению, Киресмор не был человеком.
- В жопу траханный сын плешивой подзаборной шлюхи и прокаженного жирного борова, - не разгибаясь, негромко прохрипел Кель и сплюнул, - извиняюсь, чернобурка, оно само вырвалось…

- …само…
В глазах начало темнеть. Кель еще держался. Дыхание сбилось, во рту пересохло, не смотря на то, что на губах еще выступали капельки крови. Боль была ужасной. Практически невыносимой. Но он сдерживал и стоны, и вскрики, и рвущийся собачий скул. И это выматывало еще больше. Он понял, что не сможет подняться на ноги, а дуновение ветерка запросто опрокинет его на землю. Почувствовав на плече аккуратное холодное прикосновение, Кель как будто бы потерял последние силы, державшие его над полом. Он завалился набок. Это движение выбило весь воздух из него. Он попытался вздохнуть, захрипел. Рот, глотка, легкие – как будто бы все онемело. Стало очень душно, жарко. Пот тек градом. Воздух пробивался в легкие с величайшим трудом и каждая его ничтожная доза, будто бы оттягивало безрадостную кончину.  Дальше он помнил только какой-то свет, появившийся из неоткуда и ушедший в темноту. Больше ничего.
Сознание покинуло его, оставив бедную потрепанную женщину проулками тащить его увесистую тушку. Маленький рыцарь в начавший ржаветь доспехах тихо кружил рядом, охая, ахая и наблюдая за жутковатой и печальной картиной.  Ему пришлось оставаться безмолвным наблюдателем до тех пор, пока Сеэлла не нашла какой-то пустой домик.
Кель очнулся от мерзкого ощущения. Как будто в горле что-то застыло, омертвело. Оно не пропускало воздух. Вдохнуть не удалось. Челюсти сжались до скрипа, тело дернулось пару раз. Сморщившись, он повернул голову набок и разомкнул губы. Кровь лилась сама. Тихонько, маленьким ручейком она запачкала правый уголок рта и щеку и закапала на лежанку, на которой скажем прямо, покоился высокий эльф. Он не шевелился больше. Не было сил.
Веко затряслось, левый глаз открылся и тусклый темно-янтарный зрачок уставился на бледное лицо вампирки. Он молчал. Мысль о том, что бы попробовать заговорить казалась ему нереальной. Кель неспешно оглядел лицо обеспокоенной Сеэллы, будто бы видел его в первый раз и повел ухом. Потом, не закрывая рта, слегка улыбнулся кровавой улыбкой.
Новая боль в животе заставила его сморщиться, затрястись, попытаться втянуть носом как можно больше воздуха. Но от этого он лишь поперхнулся, вновь задергался, беззвучно кашляя. Потом, наконец, удалось вдохнуть. Даже показалось, что стало легче. По крайней мере, теперь он мог нормально дышать.
Кель сглотнул отвратительный привкус по рту, пусть это далось тяжело, облизал губы и издал странный бурлящий звук. При должном знании и чистоте речи можно было узнать в нем звучный и величественный Альдмерит. Кель сказал лишь одного слово. Оно означало известную у него на родине сладость, по-нашему названную бы сухофруктами. Пожалуй, лучшего описания своего состояния сейчас, Кель не смог подобрать. Он повернул голову, немного запрокинул ее, вновь сглотнул.
- Я хочу видеть как сдохнет этот ублюдок, - прохрипел он. – Я просто хочу это видеть. – Он прижал руку к животу, сморщился и согнул одну ногу, будто бы от этого ему станет легче. – Вода. Прошу тебя, дай мне воды. У меня сейчас вдоль глотки трещина пойдет…

Услышав, как Сеэлла барсиком метнулась за водой, Кель прикрыл глаза и глубоко вздохнул.  Было очень жарко. Очень хотелось повертеться немного на этой грубой лежанке, чтобы найти краешек попрохладнее… но он не мог этого сделать. Было больно двигаться. Кель все еще надеялся, что это поболит и перестанет…
Подскочила Сеэлла с кувшинчиком воды. Покряхтев, Кель немного приподнялся, опираясь на руку, и глотнул из кувшина. Еще никогда вода не была такой замечательной. Однако альтмеру показалось, что она испарилась, не успев и глотки смочить. Наемник откинулся вновь, вновь же морщась от новых болей. Они снова становились все сильнее и сильнее с каждым разом.
- Кель, скажи мне, где у тебя больше всего болит?
Кель выдохнул. Ему показалось, что он выпустил изо рта дым или, по крайней мере, пар. В горле застрял омерзительный привкус  чего-то кислого и железного. Он вновь почувствовал подступающую к горлу мерзость. Кель сглотнул и передернулся.
- Такое ощущение, что везде,  - мрачновато хмыкнул он и аккуратно провел рукой в месте где-то между пупком и ребрами. – Наверно где-то тут…  Ай. Лучше не буду трогать… само пройдет. – Он провел языком по зубам, стирая кровь. – Ты у нас врачевать умеешь что ли? Сколько нераскрытых талантов…

Сеэлла была подозрительно скудна на ответы… ну ладно. Потом она достала из сумки нечто странное… что-то типа камня, который вдруг неизвестно из-за чего засветился. Альтмеру показалась, что он его уже видел. Но не важно. Свет озарил ту каморку, в которой они находились. Пыль, скромность… может даже нищета. Лежанка низенькая, почти у самого пола. И обеспокоенный взгляд Сеэллы. Даже слишком обеспокоенный.
- Что же... почему...
- Что почему? – Кель приподнял голову, не особо понимая, в чем дело. – Сеэлла?
Холодные пальцы, словно пауки, бегали по горящей коже, заставляя Келя непроизвольно содрогаться и морщиться. Поведение вампирки нравилось ему все меньше и меньше. При виде ее бегающего взгляда, какой-то мертвенной бледности где-то в сердце начало зарождаться какое-то нехорошее предчувствие или осознание нехорошего. А вампирка молчала.
К горлу подкатило. Кель попытался приостановить позывы, но почувствовав как жидкость мерзко плещется где-то внутри не сдержался. Закашлялся, содрогаясь. На языке ощутилась кровь, которая вскоре залила подбородок.
- Кель, ты слышишь меня? - Вместо ответа он издал хрип, потом сглотнул и мутным взглядом попытался вглядеться в ее глаза. - Слышишь?
- Слышу, - выдохнул он вместе с кровью. Он шмыгнул носом и усмехнулся. – Я тут кровью истекаю, так ты хоть слезами не истекай, ладно? – Он приподнял руку и смахнул слезу с ее щеки. – Я тебя прекрасно слышу. Понял-понял, только не переживай ты так. Бывало и хуже.
Он, потратив все силы на эти несколько движений и слов, откинулся назад, прислонившись затылком к лежанке.
- Чудесный камешек. – Вдруг произнес он, глядя в потолок. Тонкие дрожащие пальцы вновь тронули кожу, но теперь гораздо чувствительнее. Кель скривился от неприятного ощущения. Он пошевелил ногой, как будто бы пытаясь обмануть организм, отвлечь его на другие действия. Второй нажим был гораздо больнее.
- Ой. – Он сморщил нос. – Тут и левее лучше не трогай... – Альтмер дернулся, зашипел. – Ну, попросил же…
Кашель заставил его отвлечься ненадолго. Он напрягся, приподнялся от резкой боли слева, почти у самых ребер, и слегка запрокинув голову сквозь зубы зарычал. Кель оперся на локоть, потому что разогнуться он не смог и нетвердой рукой пригладил волосы.
- Что за… вот это синяки! Когда я через забор с телеги летел и то не такие были… рррррекорд, мать твою…

Кель лег обратно. Сопротивляться он не мог, да и особого желания не было. Организм так и требовал просто лечь и никогда больше не двигаться. И это ноющее желание его начало пугать.
  Вообще вся ситуация наконец-то начала выглядеть для него довольно мрачновато. Таким тугодумом он еще никогда не был. Конечно, сложно признать, что хлещущая изо рта кровь – это хорошая примета. Вампирка постоянно просит не напрягаться и говорит с ним так, как будто он сейчас коньки отбросит. И плачет.
Альтмер поднял руку, отер губы. На руке осталась влажная холодная дорожка, которая, начиная высыхать, стала стягивать кожу. А еще хотелось выпить. Чего-нибудь очень крепкого и заглушающего боль. Пожалуй, парочка бутыльков сиродильского бренди точно не были бы лишними.
Сеэлла присела рядом, положила руку ему на плечо. Почему-то это действие заставило сердце наемного убийцы екнуть.
//Я еще живой! Что за…! Не делай так!//
Сердце забилось еще сильнее, грозя выпрыгнуть из глотки вместе с очередным кровавым водопадом. Это называется «жопой почуять неладное».
- Слушай, Кель…
Альтмер опустил уши и приподнял одну бровь. С жалостливо-недоуменным выражением лица он слушал ее и молчал. Молчал и когда она закончила. Горящий желанием жить янтарный взгляд забегал по ее лицу. Он как-то незаметно для себя прикрыл живот руками.
//Что тебе придется?...//
Он секунды три молчал, потом сглотнул, шмыкнул носом и заговорил странным непривычным голосом:
- А вот… - он вновь сглотнул мерзкий привкус во рту, - а вот без этого нельзя никак? Может можно как-нибудь по-другому? Я же не могу умереть, оттого что меня разок пнули, - он нервно усмехнулся, - ну верно ведь? Ерунда же какая-то…

Он резко перехватил ее руку у своего лица, приложил к своему лбу и как-то облегченно выдохнул. Тут по-прежнему было ужасно жарко, поэтому холодная ладонь Сеэллы казалась потрясающе ледяной.
Он ничего не смыслил в медицине. Разве что умел вправлять кости. Дальше как-то все делало заклинание восстановления. Оно постоянно лечило его, было универсальным средством от всех болезней.  А тут… как-то не срослось. Причем почти в буквальном смысле. Поэтому он как-то сразу поверил Сеэлле. И в то, что разорваны внутренние органы, и в то, что он истекает кровью, и в то, что непременно бесславно сдохнет тут, если… не произойдет вынужденная вивисекция. Альтернатива была ужасна.
    Его затрясло, вновь затошнило. Он отвернулся от вампирки, приподнялся и закашлялся. Кровь закапала на пол. Он устало застонал, чувствуя, что еще одного такого приступа не выдержит. Внутри все скрутило, как будто все органы превратились в месиво и, не собираясь умирать, продолжали жить и болеть, изводя своего хозяина.
//Я тоже не понимаю, почему я еще в сознании… просто кто-то свыше любит надо мной издеваться…//
Голова снова коснулась лежанки. В глазах все размывалось. Мутный взгляд попытался выловить из темноты очертания лица Сеэллы.
- Ты когда-нибудь делала это?
Умирать так не хотелось. Тем более что жизнь ему не принадлежала. Он не мог ее потерять, не выполнив обещания. Просто не был в праве это сделать. Пусть и телом и духом был силен, но как же было страшно вновь почувствовать то, как воздух будет касаться твоих обнаженных внутренних органов…

- Не двигайся!
    И после этих слов так захотелось это сделать. Прямо подскочить с места и с улыбкой развести руками, типа: «Тадаам, я здоров! Не надо меня резать, пожалуйста!» 
    Кель почувствовал себя таким беззащитным. Кто угодно просто мог подойти и с одного удара добить. Возможно, даже не сильно напрягаясь. В голову сразу пришла мысль о том, что Киресмор, таким-то образом нашедший их, скорее всего уже очухался и уже снова ищет их. В голове возникали мысли одна хуже другой. Среди них была и та, что навевала на размышления о том, что наша вампирка никогда не занималась врачевательством. И он наверняка истечет кровью и умрет на этой грязной неудобной лежанке, препарированный, как лягушка. А самое страшное было то, что то самое чувство… которое срабатывало каждый раз, когда рядом ощущалось дыхание Ситиса… оно оживилось. Это бывало крайне редко, и по сей день Кель успевал уйти из костлявых рук  Отца Ужаса.
   По телу пробежал холод. Дыхание участилось. Четкость зрения давно покинуло его. Он лишь краем глаза примечал движения во тьме – это Сеэлла бегала по домику в поисках нужных вещей. Он почувствовал как она вытащила у него один кинжал. Сердце стучало, как бешеное. По лбу прокатилась капелька пота и затерялась в грязных светлых волосах. Потом показалось лицо Сеэллы. Она сунула ему в рот какую-то тряпку. Отлично. Теперь она не заметит, как от ужаса и боли клацают его зубы.
  - Когда начну резать, сомкни зубы, а то прикусишь язык...
    Он не ответил, даже не кивнул. Боль нарастала, как будто там было чему еще болеть. Он не мог пошевелиться, не чувствовал рук и ног. Хотелось пить. Было жарко. Было больно.
И снова, словно призрак рядом возникла Сеэлла. Он поймал ее взгляд. Наверно так смотрит преданная собака на своего хозяина, пожелавшего пристрелить верного, но уже старого четвероногого товарища. В свете странного камушка блеснул опускающийся кинжал. Кель часто задышал через нос, откинул голову и зажмурился.
//Пусть это будет быстро…//

Ватное, онемевшее тело. Будто бы не свое. Ни шевельнуться, ни подвинуться. Все, что было в его власти - это просто лежать. А ведь так хотелось свернуться калачиком, прижать руки к животу или хотя бы вцепиться в лежанку. Тогда бы стало легче, немного спокойней, чем просто лежать, как жалкий неспособный двинуться паралитик.
   Вот было здорово, если Сеэлла просто сказала ему: "Не чувствуй ничего, засни!" и он просто закрыл глаза и ничего не чувствовал. Не чувствовал, приближения кинжала.
  Заточенное лезвие рассекло кожу и мышцы. Это было слишком медленно, слишком неспешно и невообразимо больно. Просто издевательство. Кель вздрогнул, повернул голову набок, не раскрывая глаз. Губы искривились, тускло сверкнули на свету кардиака окровавленные сжатые зубы. Откуда-то из глубин, как будто бы из самих легких или сердца, раздалось протяжное, приглушенное полурычание-полувой смертельно раненого пса. Не готового умереть.
//Как... глупо...// - пронесся в голове голос. Этот был слегка хрипловат, довольно низок и, тем не менее, позитивен и легок. Как работающий двигатель старого верного автомобиля или музыкальная волна на старом радио. Он звучал с беззлобным укором, скепсисом, иногда резко менял интонацию без ведомой причины. Так звучал обычный голос самого Келя. - //Как глупо помереть от того, что тебя пнули в брюхо... рассказать своим - не поверят никогда. Ты, дружище, как всегда превзошел самого себя...//
  И тут его как будто начали разрывать. Он чувствовал, как расходятся рассеченные мышцы, как окровавленного мяса касается воздух. Ему казалось, что он слышит треск кожи, а может нервов. Кусок ткани во рту стал краснеть, потемневшие уголки рта заблестели. Зубы не разжимались, не давая выплюнуть окровавленную тряпку. Только после удивительного усилия, он смог это сделать и, запрокинув голову, крикнуть. Коротко, жутко. После чего сплюнуть на пол. Он, не разжимая губ, издал тихий и странный звук, похожий на рычание и хрип, и открыл глаза. Чтобы не увидеть ничего. Тьма в глазах, ужасная усталость. Кель почувствовал, что еще чуть-чуть и все закончится. Он пару раз попытался вздохнуть и замер.
    Ему стало очень спокойно. Даже хорошо. Он не помнил ничего. Кто он, что забыл в этом месте. Тут как будто бы не было воздуха. Но он и не был нужен. Все было такое тихое, абсолютно беззвучное. Все пространство будто бы заполнила жидкость навроде киселя. И он висел в нем, иногда тихонько и незаметно передвигался, глядя вверх безразличным стеклянным взглядом. Мир прекрасен. Он вдруг почувствовал холод внутри, будто бы он что-то или кого-то потерял. Но кого? У него же никого нету. Как и его самого... Холод становился все неприятнее, потом за ним вдруг начали болеть мышцы пресса. Все казалось уже не таким замечательным и светлым. Кто-то настойчиво портил ему жизнь... но кто? Разве он кому-то нужен и его кто-то знает? Он же не существует...
   Ужасная боль пронзила все тело, вернув Келя в сознание. Он задергался, скривился, изломался. С губ сорвался усталый болезненный стон.
- Поглоти тебя тьма, мерзкое нечестивое отродье, - вдруг вскрикнул он на Альдмерите, от боли позабыв всеобщий. - Чтоб ты и дети твои до самой мучительной смерти харкались трухой своих костей, грязный ублюдок!
  Конечно, это можно было произнести короче, матернее, но от длинных и мрачных предложений ему стало немного легче.
//О, Боги... пусть это быстрее закончится...// - скромно попросил он. Альтмер чувствовал, как ледяные пальцы вампирки касаются внутренних органов. Это было незабываемое ощущение. Мерзкое, сопровождающиеся хлипкими звуками, а после - ужасным зудом. Кель больше ничего не произносил. Лишь глядел в потолок невидящим взором, иногда зажмуривался и тихо выл, мужественно терпя боль. Чем больше утихала боль, тем больше ощущалась усталость. Она была настолько сильна, что наемник даже не считал, сколькими бутылками вина он может восстановить все жизненные соки. Ему даже не хватило сил хмыкнуть, вспоминая прошлые годы, когда он, лежа на скамейке и воя от ужаса и боли, придерживал живот, чтоб не вываливались кишки, а маленькая вампиресса, не по-детски матерясь, оказывала медицинскую помощь. Судьба, детка... а не пойти бы тебе к дьяволу, а?
    Тело ужасно ныло. По-прежнему хотелось свернуться в клубочек, но даже с разрешением, скажем так, высших сил, он бы не смог этого сделать. Он просто не мог. Не чувствовал рук, ног, всего. В глазах по-прежнему стояла тьма. Он не видел Сеэллы, хотя слышал, как она всхлипывает, дышит. Кель повел ухом в ее сторону, прислушиваясь к ней. Он закрыл глаза, так как все равно это было бесполезно. Лишь маленькие фейерверки сверкали под веками. Еще одно холодное прикосновение. И еще одно. Что-то липкое и сырое осталось на руке и шее. Вроде бы его же кровь. Она же залила ему весь живот, стягивая кожу, и одежду.
//Как жаль рубашку... я же ее не отстираю от такого кровавого потопа... не хочу новую... вдруг в подмышках жать будет... ох, только не это...//
Он непроизвольно содрогнулся всем телом.
- Ч... чернобурррка, - тихо прошелестел голос Келя. Окровавленный уголок губ скривился и задергался, пытаясь изобразить улыбку. - Ттты герой...
   Наемный убийца тихонько выдохнул и уронил голову на правую сторону, окончательно ослабнув. Бледно-золотистой змейкой из-за левого уха спускалась тонкая косичка, перетянутая золотой ниткой, и пересекала светлый рваный шрам, оставшийся на шее с незапамятных времен.

Он снова тихо плавал в густом прозрачном воздухе, наслаждаясь спокойствием, тишиной, отсутствием мыслей и каких-либо физических ощущений. Везде просто приятная тусклость и спокойствие.
В этом состоянии он пребывал всю дорогу. Иногда он приходил в себя и, чувствуя под ногами землю, автоматически, но вяло, перебирал ногами. Он не помнил этого. Это происходило как будто бы во сне. Он ничего не видел, не слышал, только пытался идти. Будто бы сознание вселилось только в его ноги, вот так. Это было только пару раз и длилось не больше минуты. Он уже давно бы свалился где-нибудь, сполз по какой-нибудь стеночке, если бы не Сеэлла и не ее вампирья сила. Но во всем были свои плюсы. Например, Кель перестал чувствовать, как болит живот, превратившийся в один сплошной синяк. Причем ему казалось, что этот синяк распространился еще и на внутренние органы, во всю длину живота и глубиной до позвоночника. Естественно при ходьбе после операции надо бы лежать и не двигаться, но у нас не милый двадцать первый век, а суровая эпоха, лечащая кровопусканием, пиявками и гранатовым соком со свинцом. Кстати, по его трупной бледности можно было угадать, что лечение кровопусканием Кель прошел с успехом и масштабом.
Очнулся он лишь спустя примерно полчаса после прибытия в таверну.
Веки задрожали, сморщился лоб, и он приоткрыл глаза. Теперь ничего не размывалось. Он четко увидел угол, образующийся стеной и потолком. Он был длинный, уходил вправо и влево… и был чистый. И не мрачный. Незнакомый.
//Где я?...//
Он моргнул. Говорить он не мог: все горло засохло и ему казалось, что вдоль иссушенной глотки действительно прошла трещина, которая сочилась кровью. Почему сочилось? Просто во рту был мерзкий, какой-то застоявшийся солоновато-железный привкус. Он сглотнул… попытался. Моргнув, осторожно попытался пошевелить рукой. Не очень послушные пальцы дрогнули и сжали какую-то простыню, на которой он лежал. Потом почти тут же разжались. Светлые брови нахмурились. Янтарные глаза глянули вправо, потом влево. Головы он не поворачивал.
Облизав губы, он пошевелил плечом. Это действие дало понять, что у него до жути затекла спина, а попытка перевернуться на бок отозвалась неожиданно тупой, но сильной болью в животе. Резко вдохнув и сморщившись, наемник пришел к выводу, что ему перехотелось ложиться на бок, а отдыхать, лежа на спине, очень, кстати говоря, удобно.
Он прикрыл глаза, вспоминания то, что произошло. Его передернуло. Казалось, что он просто был наблюдателем всего этого, а это происходило не с ним. Мысль о том, что все прошло и что он жив, заставили возблагодарить все миры и всех богов.
//Проклятье… как же мне паршиво…//
Он согнул руку, через силу оперся на нее, и немного приподнялся, чтобы оглядеться. Ведь он помнил, что окружающая атмосфера была гораздо мрачнее…

Кель поздновато заметил, что в комнате находится Сеэлла. Лишь когда приподнялся. Наверно он слишком долго морщился от боли, возникшей в животе, или вампирка была как всегда быстра, но приподняться ему не дали, тут же плюхнув обратно на кровать и начав ругаться. Кель даже опешил.
  - Но… - слабенько попытался вставить слово он, но ему не дали, продолжая ругаться и даже дергать за ухо. Альтмер обиженно вскинул брови и глянул ей в глаза.
- Пообещай мне, засранец, что больше так меня пугать не будешь.
Кель помолчал секунду, поднял руки к лицу и, скрючив пальцы, произнес короткое:
- Бу!
Ну, разве он мог пообещать ей это? Никто не знает, что может случиться в  тот или иной момент. Кто знает, может завтра ему придется выплевывать легкие и ползти по земле, оставляя кровавый след  от оторванных ног.
- Ну как я могу тебя не пугать, а? Ну вот зачем мы хочешь лишить меня такого удовольствия? //Это ты-то испугалась? А я?! Я там!… чуть не умер же…// - Кель немного приподнял подборок и сощурено взглянул в лицо вампирке. – И вообще как это «двигаться по минимуму»? Не могу же я весь день лежать и ничего не делать? Я же совсем тут окочурюсь. – Наемник хрипло охнул и провел рукой по волосам.

- Бу, говоришь? Я тебе сейчас покажу бу!
- Нет! Чернобурка! Только не уши! Ой-ей-ей-ей, ну, Сеэлла! – Негромко, но требовательно запротестовал Кель, ощущая, как больно растягивается его ухо. Все-таки Сеэлла была сильная. И пальцы у нее были холодные. Хотя его негодование было больше похоже на возмущенное пищание котенка, который не хочет, чтобы его брали на руки. Увы, он был слаб, чтобы сопротивляться, поэтому он едва не поплатился ушами  и носом за ее переживание. Ну что же, возможно, ей просто необходимо было надрать ему уши, разрядиться.
- Ну, ты жестооооокая, - жалобно протянул Кель, - я же больной, меня нельзя обижать! – Он на всякий случай прикрыл ушки мелко дрожащими ладонями. – Обо мне заботиться надо. Дай выпить, м? Не могу, у меня все пустыни Хаммерфела в глотке собрались. Притащишь вина?

- Какое вино? У тебя внутренности были разорваны, еле собрала, а ты хочешь алкоголем все залить?
  - Жажду! – Янтарные глаза блеснули. Да, единственным его желанием сейчас был хотя бы один глоток вина. Или просто чего-нибудь алкогольного. Ему бы сразу стало намного легче. Но, кажется Сеэлла была против. Он бы сам мог встать и купить вина… или не мог? Наверно все-таки не мог. Он знал, что если попробует встать на ноги, то тут же рухнет на пол от усталости. В душе сразу образовалась такая безысходность.
//Я что сегодня без… вина?...//
- Ну, чернобурка! Ну, пожалуйстааа! Ну, один бокальчик! – Жалобно крикнул он вслед уходящей вампирке. Дверь закрылась. Кель обиженно надул губы и скрестил руки на груди.
//Как можно уйти на больничный и без выпивки? Я так не хочу болеть!//
Он вздохнул, надеясь что Сеэлла все-таки смилостивится и опустил взгляд.
//Плащ?... Не припомню, чтоб носил плащи…//
Он приподнялся на локте, а второй рукой приподнял полу плаща. Она была заляпа кровью, хоть и не так сильно и заметно как некогда светлая рубашка. Себялюбец скривил от досады губы и, откинув плащ, задрал рубашку. Она отлипла с противным липким звуком, являя взгляду наемника свое настрадавшиеся пузико, залитое кровью и налитое синяками. Тут он опять скривил губы.
- Ты действительно в глаза назвал его уебком?... – Кель нахмурился. – Блестяще, дружище. Когда-нибудь ты научишься подбирать слова и вести себя менее вспыльчиво… но видимо не в этой жизни. – Он прокашлялся, все еще ощущая вкус своей крови на языке. – А где, собственно говоря, порез? Ну не почудилось же мне, что он был? Такое… почудиться не может. Ммм. То есть она вылечила меня, не оставив даже болячки, и заставляет лежать трупом в кровати? Гггррррмммррр?