Он слышал ее слова, и душа его трепетала, а сердце стучало так, что готово было пробить ребра изнутри. Он знал это, но хотел услышать, возможно, для того, чтобы удостовериться в своей надежде, размыть все границы между ними и отдаться, наконец, желаниям в полной мере. Счастье и торжество овладели им, и голова его, ранее полная криками восторга и восхищения этой женщиной, опустела полностью, ибо эмоции вытеснили все мысли, оставив лишь желание видеть как Сеэлла стонет от счастья, наслаждения и чувств, и это бы сделало счастливее его самого.
  Его снова опрокинули на спину. Кель часто дышал через нос, иногда размыкая губы чтобы выдохнуть, когда вдруг дыхание начинало сбиваться. Он почувствовал, как лишается последнего предмета одежды и как ловко Сеэлла пользуется его возникшим отсутствием. Наемник запустил руку в ее черные густые волосы, а второй, запрокинув назад, схватился на верхний край подушки, на которой лежал. Он уже предвкушал невероятное наслаждение, жаждал его почувствовать, и когда ощутил ее горячие губы, то не смог даже издать и звука. Он дрогнул всем телом, ногтями заскреб по подушке и протяжно выдохнул через зубы. Его хищный оскал дрожал, стремясь превратиться в улыбку наслаждения. Он просто потерял голову, он правда сошел с ума.
  Она практически расплавила его, а он не был против. И когда она вернулась к нему, он одарил ее влюбленным и восхищенным взглядом, ее гибкое кошачье тело, такое неуловимое, белоснежное. Казалось, что удержать ее уже не возможно, ты можешь лишь прикоснуться к ее телу, но она лишь поманит и вывернется. Келю хотелось стать настолько близко, насколько возможно, поймать ее, будто бы прикосновение их разгоряченных тел было только иллюзией.
  Кель, не прекращая целовать ее, руками подцепил ее за бедра, придвигая к себе. Проведя ладонями от колен до бедер, он одной рукой слегка отодвинул в сторону ее ягодицу, а второй, переместив ладонь на поясницу, надавил, заставляя ее осторожно опускаться вниз и чувствовать, как он медленно входит в нее все глубже. Быстро убрав руку с ягодицы, он сжал ее волосы и натянул, заставляя откинуть голову и выгнуть шею. Он тут же впился в ее манящий изгиб, словно бы сам пытался добраться до ее крови через кожу. Он практически вцепился в ее, приподнявшись слегка, не обращая внимания на то, что на месте поцелуя начинает расплываться кровавое пятно. Рука на пояснице подцепила девушку практически за бедро, приподняла вверх, на всю длину, а потом вновь заставила опуститься вниз, осторожно и нежно, не спеша двигаясь, чтобы прочувствовать ее всю.

Каждое ее движение горячило его все больше, все больше раздувало пламя внутри него. И с каждым движением он хотел, чтобы они участились. И когда Сеэлла ускорилась, наемник весь невольно напрягся, чувствуя, как начинают сладко ныть мышцы, но стоило девушке остановится и замедлиться, как волна жара прошла по телу и наступила изнывающая ломка.
  Он поднялся, пытаясь отвечать на ее стремительные поцелуи, погладил талию и бедра, лаская их в такт движениям девушки. Он уже потянулся к ней за новой порцией сладких поцелуев, но Сеэлла  опередила его, одним лишь движением своих губ вдоль его пальца вновь взволновав его от волос до кончиков пальцев. С горящими огнем и страстью глазами, он пылко принял ее поцелуй и продолжил его с жадностью и нетерпеливостью. Влажным пальцем провел по ее подбородку, вдоль шеи, перешел на грудь, лаская сосок. А потом вдруг остановил вампирку, замер сам, нежно обнял и прижал к себе. Едва дотронулся до ее губ, еле ощутимо очертил подбородок и прижался своей щекой к ее, касаясь краешком рта ее уха.
- Как ты хороша… - Прошептал он, пропуская ее волосы сквозь пальцы. - Тебе не нужны подчиняющие браслеты, чтобы пленить меня.
Он опрокинул ее на кровать, заняв позицию сверху, и склонился над девушкой, чтобы с жаром и пылом расцеловать ее лицо и шею. Выпрямив спину, он встал на колени, слегка приподняв девушку, и сильным движением рук забросил ее ноги, выпрямив их, себе на левое плечо. Правой рукой он поддерживал вампирку на весу, чтобы она могла расслабиться и положиться на него, а левой нежно, но крепко обнял ее ноги. Он двинулся вперед, сперва словно неуверенно или щадяще, но потом движения стали отрывистее. Он входил в нее глубоко и резковато, но не слишком часто, словно смакуя, не желая, чтобы все закончилось быстро.
  Повернув голову, он прижался щекой и губами к ее лодыжкам и прикрыл глаза. В моменты, когда ему хотелось проявить грубость, Кель пытался ее укусить, оскаливаясь, но лишь царапая зубами гладкую кожу ее ног, а когда дрожь от переполняющего его сладострастия овладевала телом, наемник целовал и кротко лизал ее. Иногда он приоткрывал веки, и оранжевые огоньки его глаз устремлялись на Сеэллу, глядя на ее с похотью и любовью. Наемник думал только о ней.

Ему не хотелось отпускать ее. Он не хотел останавливаться, ему было хорошо, но вампирке захотелось сменить позу. По телу прошла волна отката, словно само его мужское естество вдруг заскулило от разочарования, невыносимого желания женского тела и ломки всех мышц и костей. Он еще не насытился ей, а она словно мучила его, изматывала. Но о милости ее умолять он бы не стал, она все больше разжигала в нем хищника.
  Но за ее жаркие поцелуи он был он готов простить многое, практически все. Ее страсть и ласки сносили ему голову, выбивали из легких воздух, заставляли забыть все, оставляя только животные инстинкты. Когда встала с ним рядом, он притянул ее к себе, целуя в ответ и чувствуя ее руку. А потом она заменила пальцы своими губами. Кель запрокинул голову и резко выдохнул, зажмурив глаза. Его брови дрожали. Свободно опущенная рука сжалась в кулак, второй он гладил Сеэллу по голове. Иногда их взгляды пересекались, когда Кель опускал взгляд теплых янтарных глаз, и такие моменты этот взгляд говорил одновременно "глубже" и "я люблю тебя". Наемник уже начал дышать чаще, громче, издаваемые им звуки были похожи на тихий волчий рык. Но девушка оторвалась от него, и альтмер с тоской и мукой в голосе тихо произнес на своем языке незамысловатое ругательство. Укус за ухо немного отрезвил его, подмывая жестко взять ситуацию в свои руки. Что он и сделал.
- Тогда я возьму тебя всю, без остатка. - Низким бархатным голосом проговорил он, хватая девушку за плечи. - Хочу слышать твой голос, как он поет для меня. Будь моей!
  Он рывком развернул ее спиной и прижал к себе. Пальцы перехватили ее шею, но не сжали ее, а лишь заставили разогнуться во всей ее гибкости, красоте, пластике. Кель тут же осыпал ее поцелуями, перешел на плечо. Не останавливаясь, он скользнул рукой по ее груди, сжал ее, смял в ладони. Вторая, поднявшись по бедру, огладила живот, спустилась ниже и скользнула между ее ног, раздвинула половые губы. Его длинные пальцы прошлись между ними до самой промежности и остановились, нажатием натягивая влажную кожу. И в этот момент Кель с наслаждением жестко проник сзади, а потом еще раз и снова. Он, не останавливаясь, целовал ее шею, краешек уха, плечо и лопатку. Сжавшая грудь рука, поползла вверх, поймала девушку за подбородок. Он провел пальцами по ее губам, разомкнул их и запустил два пальца внутрь, по стенке ее щеки. Кель увеличил скорость и продолжал это делать, пока сладостный миг не слился в один, продолжительный, мучительно-томительный. Он продолжал грубовато ласкать ее между ног, не прекращая своего движения.
Извлеченными изо рта влажными пальцами, он развернул ее голову, чтобы дотянуться до ее губ и поцеловать их. Он сделал это нежно.

Кель уже не мог остановиться. Он уже не владел собой, он подчинялся только своим животным инстинктам. Целуя ее, он едва ли не кусал ее губы. Сжимая ее в объятиях, он оставлял на ее коже синяки, которые бы наверняка расцветили всю поверхность ее белоснежного тела, не будь его природа нечеловеческого происхождения. Ее стоны лишь еще больше разжигали в нем страсть, звериную энергию, поработившую его разум. Она так сладко произносила его имя, что казалось, никто еще не звал его с такой любовью, и он откликался. Он не успевал что-то сказать ей, все его слова превращались в тихое рычание. Кель чувствовал, как все стремительнее накатывает на его жар.
  Сеэлла неожиданно выгнулась, и наемник почувствовал, как сокращаются ее мышцы, обхватывая его внутри себя. Кель шумно выдохнул, поймав ее тело, охваченное единым порывом, в свои объятья. Он спешил не упустить этот момент, когда вся грация, все изящество и вся чувственная красота женского тела сольется в единый миг, и он будет рядом в этот момент. Когда девушка повернула голову, альтмер с улыбкой счастья и восхищения поймал ее губы, целуя в ответ. Ему было уже сложно дышать. Сквозь поцелуй он судорожно выдыхал горячий воздух и в тот же миг вновь тянулся к ней и тогда они целовались вновь.
  Почувствовав прилив огня в мышцах, Кель еще некоторое непродолжительное время продолжал двигаться, в какой-то момент усилил напор и, крепко прижав вампирку к себе, желая как можно глубже войти в нее, вздрогнул всем телом, остановившись, и замер на секунду. Охватившее его чувство затуманило и вскружило голову, на миг заставив все мышцы его тела достичь своего предела напряжения, а потом резко сорвало его. Кель обнажил сжатые зубы, закрыв глаза, и в изнеможении издал тихий болезненный полустон-полурык, в тоже время облегченно выдохнув. Секунды сладкой боли сменились расслаблением.
  Он сделал еще пару мягких, ласкающих движений, продлевая истинный момент удовольствия, и ощущая, как затухает чувство натянутости мышц, как дурманящая истома овладевает телом. Положив ладонь на щеку Сеэллы, Кель, прижимая ее к себе, оставил на ее губах нежный и искренний поцелуй. В этот миг они были близки как никогда. Он осыпал ее всей лаской и любовью, которую хранил до этого момента в своем сердце только для нее. Накрыв ее ладони своими, Кель обнимал вампирку, как самое хрупкое и драгоценное сокровище.
  Наконец оставив ее, он еще некоторое время продолжал поцелуй не в силах оторваться, но потом все же остановился, ощутив, что после любовного экстаза мышцы перестают держать его. Он заботливо уложил Сеэллу на подушки, лег рядом, приподнявшись и оперевшись на локоть с другой стороны от девушки, чтобы взглянуть в ее глаза.
- Не могу насмотреться на тебя. - Янтарные огоньки горели теплым ласковым пламенем, едва подрагивали, но не мигали. -  С тех самых пор как встретил. - Расслабленными согнутыми пальцами он провел по ее виску, щеке, дотронулся до губ и остановился у подбородка.  - Ты изменила мою жизнь. Я никогда этого не забуду.
Кель наклонился ближе и едва ощутимо коснулся ее губ своими. Сердце прекратило свой бешенный ритм, но оно трепетало и сладко ныло, разгоняя по телу приятное тепло.

Эти мгновения нежности дарили Келю спокойствие и умиротворение, словно все проблемы, беды, кровь, смерть, пороки и страхи никогда не присутствовали в его жизни. Хотелось, чтобы секунды превратились в бесконечность и их объятия никогда не прерывались.
- Я тебя люблю, Кель.
Альтмер дотянулся рукой до одеяла и потянул на себя, накрывая их обоих.
- Ты в моих мыслях, - Хрипловатым шепотом ответил он, прижимая ее к себе.
Закрыв глаза, наемник слушал, что там мурчит Сеэлла, кивал, водя ухом, с улыбкой согласно мычал в ответ, сам пребывая в полудреме. Наконец, сон сморил вампирку, и она затихла в его объятиях, очаровательная и уютная, как кошечка. Кель еще пару минут слушал ее умиротворенное дыхание, тихонько и осторожно перебирая пальцами ее волосы. То, что он не может почувствовать их странный и завораживающий запах, который он ощущал ранее будучи заточенным в собачье тело - единственное, о чем он жалел сейчас... что не скажешь про утро.

Неожиданный сон захлестнул его спящее, беззащитное сознание. Он видел просторную комнату, с высоким потолком и стенами в резных пластинах из дорогой древесины с расшитыми золотой нитью обоями. В распахнутое окно врывался стремительной желтой полосой, рассеиваясь по помещению, теплый солнечный свет. Именно солнечный, он чувствовал это. Казалось, комната была почти пуста, но это было не точно, ведь он видел только то, что стояло перед окном. Это была лавка под подоконником, крепкий стул с прочными ножками и высокой спинкой, а перед ним ручной работы детская колыбель. Резные узоры на ее стенках иллюстрировали легенды о великих людях, он знал это. Тишина была такой тоскливой и тянущей, что Келю казалось, что начинает терять силы. Хотелось забраться на высокий стул, свесив ноги, и сидеть в нем, подставив солнцу лицо.
Внезапный крик луговой пигалицы оглушил его. Он был тонок, пронзителен и тревожен. Очнувшийся от дремоты, наемник, сначала не понял ничего, но лишь потом почувствовал знакомый кислый запах. Птица надрывалась все явнее в тот момент, когда густая алая кровь, изнутри заполнившая колыбель, не начала переливаться через ее стенки, путаясь в резных узорах и сюжетах легенд. Песочная простынка с растительным орнаментом превратилась в бардовую тряпку. Кровь закапала на деревянный пол. Кто-то позвал наемника по имени.

Кель распахнул глаза и замер, глядя в потолок. Темная комната, небо в окне подергивается синеватым, предупреждая рассвет, сам эльф лежит на спине. С безмолвной паникой, он слегка приподнялся, оглядываясь и еще слыша как его кто-то зовет, но вдруг натыкается взглядом на лежащую под боком Сеэллу. Кель расслабленно выдохнул, улыбнувшись краешком губ, и мгновенно успокоился. Голос, тянущий его на улицу, в место далекое от людей прямо сейчас, затих. Альтмер опустил голову обратно на подушку и, вскинув руки, подложил ладони под макушку.
Его окутали приятные и захватывающие воспоминания о прошлой ночи. Он бесшумно хмыкнул, невероятно довольный собой, Сеэллой и тем, что между ними произошло. Пока она была накрыта покрывалом, он, прикрыв глаза, рисовал в уме образы ее стройного изящного тела, словно кошачьего или лисьего. Он вдруг заострил внимание на кошках, несколько секунд пытаясь вспомнить что-то очень важное, связанное с ними. Но подсознание само дало ответ, и перед его взором возник образ молодой девушки. Простое платье служанки, руки в браслетах, торчащие из пышных золотых волос с косами кончики острых ушей и зеленые кошачьи глаза, глядящие на него с печалью и обидой разочарованного человека, которого предали.
  Улыбка сошла с небритой физиономии Келя. Он вновь открыл глаза и убрал руки из-под головы. Ужасная мысль уколола его ум. Он побледнел, его бросило в холод.
  Свершилось то, за что он в свое время проклял одну дорогую ему женщину и уничтожил жизнь отнявшего ее парня, который был ему когда-то хорошим другом. Он предал свою любовь.
  Кель поднялся, не в силах больше заснуть.
//О, Боги, что я натворил?! Я как я мог попасть в такую ситуацию?! Я же всегда думаю головой! Не понимаю, как так вышло! Я же не мог так много выпить вчера? Нет, это на меня не похоже... Тьма скорбящая, мы так дивно занялись любовью, что я в ужасе...//
  Бледный Кель с лицом каменным и безучастным, опустил босые ступни на пол и сел на кровати, глядя невидящим взглядом в одну точку. Быстро прокрутив в голове все от самого начала до конца, в особенности все сказанное им и Сеэллой, наемник медленно запустил руки в собственную шевелюру и сжал волосы.
//Я - безвольное животное! Как я теперь буду Алии в глаза смотреть? Проклятье, проклятье, проклятье... Ну кто вот меня за хер тянул? Кель, дружище, я же говорил тебе, что этот прекрайне тонкий лед рано или поздно не выдержит! Раньше все нормально было. Что пошло не так? Проклятье, я в глубоком замешательстве...//
Так Кель и остался сидеть, прижав к губам сложенные пальцы, поглощенный подобными мыслями, глядя в одну точку и пытаясь что-то для себя решить.

Кель оказался глух и равнодушен к миру в этот миг. Он не услышал, как шелестит постель и не почувствовал, как прогибается под подкрадывающейся Сеэллой матрас. И если бы она не дотронулась до него и не заговорила над самым его ухом, то погруженный в мысли Кель даже ничего бы не заметил. Ласковая вампирка обняла его сзади, прижавшись всем телом, а наемник вдруг подумал о том, что его так редко обнимают по утрам. Он не чувствовал себя одиноким из-за этого, потому что понимал - виноват в этом сам.
- Привет, - улыбнулся он. Его голос был неожиданно чист и бархатист, обычного дрожащего полурычания не было. Кель пожал плечами. - Не знаю точно сколь давно...
  Он скосил взгляд на окошко. За ним было светлее, чем тогда, когда он взглянул в него впервые в это утро. Руки девушки охватили его шею. Кель поднял ладонь, поймал ее пальцы, осторожно сжал их своими. Он слегка повернул голову в ее сторону, чувствуя ее губы на своей щеке. Взгляд его все еще был направлен в проем окна.
- Жителю севера не престало мерзнуть пусть даже в приюте пребывающего в расцвете снежного вихря. - Проговорил он. Он моргнул, и взгляд его внезапно вспыхнувших глаз вдруг оказался направлен на лицо Сеэллы. - Тем более, меня согреваешь ты.
  Кель улыбнулся, приподняв одну бровь, и опустил взгляд на ее губы. Он встретил их коротким, незначительным поцелуем в ответ и отвернул лицо, вновь устремив взгляд, теперь более осмысленный, перед собой. Вопреки своему высказыванию, ему казалось, что это он скорее своей горячей кровью в жилах греет голодное вампирское тело Сеэллы. Но уточнять духовные и физические аспекты он не стал, чтобы не портить романтичный оттенок его фразы.
  Он вдруг усмехнулся и, выгнув шею, откинул голову назад, чтобы взглянуть на девушку не вплотную. Его взгляд был игрив и доброжелателен, в отличие от его мыслей, которые он умел маскировать под иное настроение. Его мозг все еще судорожно пытался рационально обдумать ситуацию, стараясь придумать выход наименее болезненный для них обоих.
- Не более двух суток назад, мы договорись с тобой изображать любовников... Что же, я считаю, очень правдоподобно получилось, - он широко ухмыльнулся, посмеиваясь над ироничностью ситуации.
Взгляд его горел огнем, словно что-то безумное пробуждалось в нем или жило до этого дня. Кель пару раз фыркнул, искренне забавляясь с ситуации, в которую они попали, но потом вдруг замолк, резко прекратив веселье. Наемник, словно неожиданно что-то поняв или заметив, переменился в лице. Его глаза не потеряли ярко-оранжевого блеска, но он подернулся лукавством, какой-то игривой хитринкой.
  Он поднял вторую руку, завел назад и запустил пальцы в волосы на затылке вампирки. Кель притянул голову девушки к себе и, откинувшись слегка назад, прислонился уголком рта к ее уху, так что губы Сеэллы оказались напротив выпирающего кадыка посреди выгнутой дугой его шеи.
- Скажи мне, моя луноликая ночь, - пылко зашептал он в ее ухо, едва касаясь его губами. Сердце Келя стучало, как безумное. - Когда ты так близко, слышишь ли ты, как шумят в моих жилах потоки крови? Хочется тебе вскрыть их, превратив потоки в водопад, одним движением клыков окрасив все в алый?

Почувствовав попытку девушки уйти из его захвата, Кель сверкнул глазами и слегка кровожадно или мстительно улыбнулся.
- Ты маленький садист...
Наемник издал тихий смешок и ослабил хватку, не пытаясь больше держать Сеэллу, и та вывернулась из его рук, однако его бешено колотящееся сердце все еще считало, что ее клыки катастрофически близко. Кель все же не хотел, чтобы они порвали ему артерии, он просто хотел узнать ответ на вопрос, пусть и выбрав для этого странный способ.
  Наемник немного притушил огоньки в глазах, и теперь они тлели, словно оранжевые угольки. Опустив голову, Кель поймал девушку пальцами за подбородок и повернулся к ней, слегка прищурившись.
- В таком случае, ты можешь иметь представление о том, как сильно было мое влечение к тебе. Вот только, мне свою жажду сдержать не удалось. - Он, как-то эмоционально сдувшись, безрадостно улыбнулся, приблизился к Сеэлле, чтобы поцеловать, но вдруг остановился почти у самых ее губ, замер на секунду и отстранился, отпустив ее.
- Иди ко мне, - грустно мурлыкнул Кель, разворачиваясь к вампирке и протягивая к ней руки. Он притянул девушку к себе и обнял, прижавшись щекой к ее волосам. Одной рукой он натянул на них одеяло. Поймал один его конец, второй он доверил вампирке, и они превратились в высокий сугроб, над которым торчали две головы: светлая и темная. - Я тебе кое-что расскажу, послушай, пожалуйста.
  За окном становилось все светлей. Еще немного и практически прямой свет от Серпа ворвется в комнату и осветит ее, и согреет. По ощущениям было около семи часов утра.
- Я честно избегал этой ночи, чернобурка, и не хотел, что она случилась... Вернее хотел, разумеется, но не планировал. Но так как это все-таки случилось, я говорю сейчас все эти слова. - Кель вздохнул. - Свою любовь к тебе я никогда не скрывал, но и проявлять не спешил. Но тогда, в праздничную ночь, когда я увидел, как ты плачешь над умирающим мной, я понял, что возможно упустил что-то важное. На мой же уточняющий намек, по поводу этого, ты обиделась, и я решил, что угадал. Я решил, что так же не безразличен тебе, и с тех пор относился к тому, что происходит между нами с осторожностью... вернее очень старался, искус был чрезвычайно силен, что уж говорить. - Кель на пару секунд замолчал. - Любить тебя открыто я не мог. - Он слегка нахмурил брови, глядя перед собой. - Это было бы сравнимо с признанием перед смертью, потому как поиски наши могут закончиться в любой момент и в конце концов я оставлю тебя. И даже перед уходом я бы не стал ничего говорить, чтобы не оставлять тебя с этим признанием наедине. Это было бы несправедливо и наплевательски по отношению к тебе, а также болезненно для меня. Однако, чернобурка, нас вдруг захлестнула волна куда большая, чем мы бы смогли преодолеть. И теперь вот сидим тут с тобой. И спрашивается, что со всем этим теперь делать дальше?
  Кель крепче прижал к себе вампирку и поцеловал ее в макушку. Лучик Серпа заглянул в окно через окно. Тянуло утренней прохладой. Размеренно и приглушенно пели птицы.
- Я не могу остаться с тобой, Сеэлла, как и ты не можешь последовать за мной. Потому что, как бы ужасающе это не звучало, мы с тобой буквально принадлежим разным мирам. Быть может уже завтра или через неделю мы расстанемся с тобой и никогда не увидимся. Мое отношение к тебе не изменится: я любил тебя до этого, и буду любить впредь, но я также не свободен. Видишь, тебе легче по своим причинам сдержать жажду крови, чем мне по своим пресечь свои желания и чувства. - Кель повел ухом, познавшим прошлым вечером вампиркину страсть. - И поэтому я буду очень благодарен, если ты больше не будешь меня соблазнять... Потому как после этой ночи не тебе одной хочется в два раза сильнее. Я хочу максимально безболезненно для нас обоих решить эту ситуацию. Надеюсь, я выразил свои мысли достаточно понятно и аккуратно...
  Кель заволновался и поэтому напрягся, словно перед дракой. Ему хотелось, чтобы Сеэлла поняла его правильно, хотя теперь ему казалось, что стоило изъясниться проще. Однако Кель, любящий начинать издалека, иначе не мог. Как сложно быть хорошим для всех, когда ты простой парень, который не умеет просто выражаться.
//Как я умудрился полюбить двоих?... Как это вообще произошло? Это неправильно, так не должно было случиться...//

Кель недоверчиво прищурился, принахмурив брови, и повел ухом. В отличие от Сеэллы, он был очень серьезен. Ее странная радость неприятно удивило наемника, и сначала он счел это натуральной издевкой и лживостью. В тех вещах, о которых он сказал, не было ни грамма веселья и смеяться над ними мог либо человек, которому на самом деле было все равно, либо тот, кто целенаправленно выводит невольного исповедника из душевного равновесия. Верить в то, что он в действительности безразличен Сеэлле, Кель не хотел и, вспомнив ее вчерашние речи, как-то свободно, с наивностью отметал этот  вариант развития событий. Было ли веселье Сеэллы проявлением неадекватности женского разума или это ее излюбленная манера делать вид, что все прекрасно, когда она на самом деле обиженная самка, для Келя оставалось загадкой, но на всякий случай, он сохранял свою серьезность. Хотя и чуял не ладное.
Он очень внимательно ее выслушал, вновь изумился тому, что она даже не пытается его удержать, восприняв все с христианским смирением. Он немного погрустнел от этого, но и, в тоже время, порадовался, потому, как вновь почувствовал флегматичную покорность, которую не ожидал от Сеэллы, однако видел понимание, а не эгоизм, за что был ей благодарен. 
  В ответ на ее смех, Кель кисловато улыбнулся краешком губ и, вытащив свободную руку из-под одеяла, со вздохом потрепал девушку по макушке, как домашнюю котейку.
- Мой лимит на "здесь и сейчас" исчерпал себя еще в моей юности. Если я буду жить сегодняшним днем, то будущего у меня может и не быть. - Заговорил он снова немного издалека, тем не менее, отвечая на ее слова. - Поэтому конфликты и недопонимание я стараюсь предупредить. В том числе и с тобой. Но о каких попытках ты говоришь? О попытке в отношения? - Кель на секунду замолчал, а потом хмыкнул и опустил пристальный взгляд на лицо девушки. - Но не кажется ли тебе, что отношения были уже до этого? - Наемник тащил наружу ладошку девушки и, прижавшись щекой к черным волосам, начал загибать на ней пальчики вслед своим словам. - Доверяем друг другу? Доверяем. Из бед друг друга выручаем? Выручаем. В обиду не даем. Умереть не позволяем. Друг друга любим. - Кель протянул свою руку рядом с ладонью Сеэллы и начал загибать пальцы на своей. - Горькие и радостные моменты приключений делим, отношения на повышенных тонах выясняем, дурость друг другу прощаем, целуемся-обнимается, в одной кровати спим. - Пальцы закончились, Кель на секунду замолчал. - Секса нам только и не хватало. Что же, возможно, помыслить полноценные отношения без этого благого дела - задача сложная, но если для тебя это так важно, то я больше слова тебе не скажу. Но мое отношение к тебе, повторюсь, не изменится. - Кель вдруг хитро прищурился, огоньки в его глазах вспыхнули ярче. Он склонил голову к плечу, заглядывая Сеэлле в лицо. - Одно твое слово и я - лишь тихая тень за твоей спиной, ожидающая своего часа. Хочешь, даже чернобуркой называть перестану, чтобы совсем без фамильярностей.

- Нет уж, мне нравится, продолжай меня так называть.
Губы Келя медленно растянулись в улыбку. Она была ассиметричная, оттого казалась самодовольной, отдавала тихим торжеством. Было ли оно таковым - очень может быть. Наемник немного расслабился и начал облекать слова и действия в беззлобное, флиртующее ехидство, ибо, как ему показалось, он услышал от Сеэллы согласие.
  Однако стоит упомянуть о том, что та неразумная часть Келя, отвечающая за весь творимый им беспредел, насилие и удовольствия, была ну очень недовольна этим решением. Она-то была полностью солидарна с Сеэллой, что печалило самого альтмера непомерно. А еще отчасти злило, потому что все так нескладно получается и что это "вместе навсегда" на самом деле такая же сказочная хрень, как и единороги.
  Кто-то снова призвал его покинуть поместье. Кель повел ухом, прислушиваясь, но ничего больше не услышал, возможно, потому что голос вампирки был громче.
  Кель следил за чертами ее лица, пока она говорила, не отрываясь и прищурившись хитро и одновременно умиротворенно, как кот. Взгляд его на пару секунд скользнул с ее лица на шею, ключицы, потом вновь поднялся. Наемник перестал щуриться, вместо этого он слегка приподнял брови, внимательно наблюдая и слушая.
//Подсолнушком?//
Воспользовавшись тем, что вдруг притихшая вампирка отвела взгляд, Кель осторожно потянулся к ней ближе, подловил кончиком языка мочку ее уха, а потом поймал ее губами.
- В моей голове сейчас только ты.  - Он оперся свободной рукой о кровать, придвигаясь ближе. Вторая ладонь все еще сжимала одеяло. - Однако же, разве я могу что-либо рассказать тебе, не зная, что ты хочешь узнать? Тебе достаточно просто спросить, я всегда иду навстречу. - Кель улыбнулся. - И никаких теней. Хотя вчера мне понравилось находиться за твоей спиной.
  Наемник коснулся губами кожи за ее ухом.
- Нуууу?... - Воспроизвел он последнее слово Сеэллы. - В чем причина робкого молчания, когда есть желание говорить? Или такового больше нет?

Кель смотрел на нее с внимательным прищуром. Он чувствовал, что она хотела что-то сказать, и поэтому подначивал ее выговорится. Не то чтобы он ощущал неловкость от того, что Сеэлла темнит, в то время как он, кстати, не в первый раз, искренне изложил ей свои чувства. Просто ему казалось, что чем явственнее они представляют, что происходит в голове друг друга, тем меньше психологическая пропасть между ними. Кель счел это недостатком доверия или неуверенностью, но так е допустил мысль, что он сам обнаглел допытываться до девушки на утро сразу после того, как они провели вместе ночь. И пусть ему показалось это плохим знаком, сам он бы нисколько не пожалел, что в свое рассказ ей то, что хотел. 
  Увидев же как вдруг порозовели вампиркины скулы, наемник тут же проглотил все свои попытки вести себя как Дон Жуан, настолько умилило его это зрелище. Тронутый очаровательным возмущением Сеэллы, Кель даже ответить сразу не смог, а лишь в ответ лишь широко и скалозубо улыбнулся. В тот момент его довольную физиономию скрыло с глаз долой белая лавина покрывала. Ну откуда ему было знать, что кроме сексуального интереса он представляет собой также интерес гастрономический.
  Из-под толщи одеяла послышался приглушенный смех. Кель рукой сдвинул покрывало и оно мягким сугробом спало вниз. Наемник на секунду расправил обнаженные плечи, потягиваясь и радуясь утреннему холодку, сцепил пальцы на одеяле, и, наклонив голову набок и приподняв брови, воззрился на Сеэллу плутовато-виноватым взглядом.
- Ну прости, чернобурка! - Протянул он, подумав, что виной всему была его внезапная нагловатая ласка. - Уж очень захотелось. Покусываение за ушко в перечень неофициальных запретов не входит! //Эдак я ловко намекнул, м?// Не могу же я совсем тебя не трогать?! Но, - наемник слегка сдвинул брови, прижал ладонь к сердцу и с самым серьезным видом самоотверженно произнес, - обещаю без явных провокаций. //Они будут неявные, ага.//
Страсть страстью, но вампирку тоже иногда потискать хочется. Главное чтоб ее колени на уровне его глаз не оказались, и все будет хорошо, с остальным можно справиться.
   Кель улыбнулся, наклонился вперед и коротко поцеловал вампирку в губы.
- Пойдем чего-нибудь съедим. Время завтрака настало, а он станет отличным продолжением сего прекрасного утра!
  Наемник отодвинул одеяло в сторону, поднялся с кровати и пошел собирать с пола брошенные шмотки. Из его амуниции лишь недавно выстиранная рубашка избежала участи слететь куда-то там и быть забытой до самого утра. И зеленая ленточка - якобы символ трепетного отношения друг к другу продажной шлюхи и наемного убийцы.
- Сеэлла, - негромко обратился он к вампирке, нагибаясь чтобы достать из-под кровати ремень. Голос его звучал спокойно и серьезно. - Если ты хочешь мне что-то сказать, задать вопрос, дать совет или получить его, то я всегда открыт для тебя. - Он бросил находку на кровать, помолчал пару секунд, а потом, разведя руками и слегка понизив голос, добавил, - даже в буквальном смысле.
   Практически там же где он и стоял, были обнаружены и сапоги с брюками. Последние, так же как и первые прошедшие со своим хозяином весь путь от Скайрима до поместья леди Ирэн, были хоть и недавно выстираны, но потрепаны ужасно и искренне вопияли о финансовом положении своего носителя. На что сам носитель никого внимания не обращал.
- Но настаивать я не стану, решать тебе. Больше я не буду об этом говорить.
Пока искал свои безрадостные труселя обнаружил вампиркино нижнее белье и ее сорочку. Изящный улов был возвращен хозяйке, пусть и с некоторой неохотой, ибо обнаженное тело красивой женщины - это отдельный вид искусства. "И если бы не твои принципы, старина", - говорил ему дьявол с левого плеча, - "ты мог бы лицезреть его почаще, чем два раза в жизни".
  - А в честь какого собственно праздника у вас эта ярмарка проводится? - Поинтересовался Кель, застегивая пояс. - Что-то вроде местного Летнего Солнцестояния?... Только без солнца.

Кель присел на кровать, чтобы надеть сапоги, пока слушал Сеэллу. Ногу привычно обхватила кожаная обувь, и альтмер наконец почувствовал себя... одетым. Ничто так не заставляло его ощущать себя незащищенным и обнаженным, как отсутствие сапогов.
  В какой-то момент, он слегка вскинулся, устремив взгляд в пустоту и сдвинув брови.
//Апрель? Сейчас весна?!//
- Там, откуда я родом снег бывает только на вершинах гор. И там, и в Скайриме, где бывает так, что снег не тает никогда, один и тот же календарь. И связан он временем суток и сельским хозяйствам. Ну например, первый месяц в году называется Месяцем Утренней Звезды, а последний - Месяцем Вечерней Звезды. Второй месяц - Месяц Восхода Солнца, предпоследний - Заката. Есть месяца Первого Урожая, Второго и Третьего. Весьма лирично, на мой взгляд. - Кель хмыкнул, пошевелив тремя с половиной пальцами на правой ноге. - Нынешний по-нашему называется Месяц Руки Дождя. И соответствует ему созвездие Мага.
  Наемник проследил за ушедшей в ванную комнату Сеэллой и потом поднялся сам, чтобы взять со стола рубашку. Проход мимо трюмо, он краев глаза заметил в зеркале бледные красные полосы на своих плечах. Эльф медленно приподнял брови, остановившись напротив зеркала, послюнявив большой палец и потер одну из царапин, что, естественно, не исправило положение от слова "совсем". Придя к мысли, что в подобной ситуации довольно просто не заметить и более болезненные вещи, Кель пошел таки до стула, попутно слушая, что там ему говорит из ванной вампирка.
//Неплох, как вампир, даэдра его раздери... И что это может значит по их мнению? Что похвально регулярно хлещет кровь разумных существ? Ага, весьма неплохо!//
- От этого невежественного проходимца мне ничего не нужно! - Встряхивая в руках рубаху, громко ответствовал Кель. - Пусть он своими плюшками объестся и растолстеет! Почему это я должен с кем-то общаться ради чего-то? Я все еще себя уважаю. - Он быстро застегнул пуговицы. - Если тебе велит традиция сходить к нему на празднество и тебе нужна компания, то я соглашусь. Но только ради тебя!
  Кель пригладил встопорщенные после жаркой ночи волосы и завязал их на затылке зеленой лентой, чего обычно никогда не делал, чтобы не быть похожим внешне на отца. По той же причине, он обычно сбривал щетину, когда представлялась возможность. И пусть сейчас она уже отросла, эльф про нее попросту забыл.
  Альтмер глянул на вернувшуюся в комнату вампирку, быстро и слегка задумчиво оглядел ее.
Откровенно говоря, Кель чувствовал большее спокойствие за ребенка, когда он был у некромантов. Артур научил его магии, пусть и темной, а эта пламенная птица - не отвечать матери на вопросы. Наемник не верил в искренность этой "дружбы", потому что видел только подлость. Возможно, он ошибался. А возможно, был как никогда прав. Но альтмеру было известно одно: его доверие и уважение Эрнесто не заслужил, как бы хорошо о нем не отзывались окружающие, а хорошее впечатление о себе он уже успел испортить.
  Кель моргнул.
- Умница. Пойдем.
Уходя, он как бы невзначай оглянулся, зацепив взглядом окно. Его все еще тянуло уйти и кануть в неизвестность, скрывшись от людей.
Они еще не успели спуститься вниз, как в проемах двери замелькала полная фигура Фриды. Эта вампиресса, видимо, не знала ни дня, ни ночи, ни отдыха, ни сна. Раннее утро, а она уже на ногах, что-то готовит, где-то убирается. Ее активности позавидовал даже Кель, который вдруг предстал сам себе дряхлым и ленивым стариком.
  Фрида удивилась им не меньше. Видимо, она считала, что после вчерашнего она с утра ни одного лица не увидит, а если и увидит, то со следами похмелья. Наши же герои, благодаря особенному "рассольчику", были хоть и не первой свежести, однако бодры и голодны.
- Доброго утра! - Громко поприветствовала их домоправительница. -  Оладьи уже почти готовы, как и чай. Мальчик еще спит, так что пока проходите в столовую и немного подождите.
- Доброе, благодарим! - Вежливо отвечал Кель и двинулся в указанном направлении.
  В столовой было тихо, мирно. Никаких следов вчерашнего веселья. Стол радовал новой скатертью, чистотой и был готов к трапезе. Стулья ровно придвинуты. В помещении веяло свежим воздухом, видимо его недавно проветривали. За окном настойчиво чирикала какая-то утренняя пташка.
  Кель почему-то начал волноваться и нервничать. Он не стал садиться на стул, а начал неспешно прохаживаться взад-вперед, заложив руки за спину. Ему надо было что-то сделать, но он словно забыл что именно и все никак не мог вспомнить. А подсознание уже начало отсчет и неизвестно, сколько у него осталось времени, чтобы вспомнить. Наемник на ходу как-то по-звериному облизнулся, а потом остановился и обратил горящий взгляд на Сеэллу. Скуловая мышца на его лице дернулась, он ничего не вспомнил и продолжил бесцельно ходить по комнате.

Кель поднял лицо к небу и повернул голову в сторону слепящей желтой полосы на нем. Представление о том, что это лишь развернутое, раскатанное по небесному своду солнце не помогало, однако Серпы перестали его пугать, наемник уже на них насмотрелся.
Он, молча, опустил взгляд на вампирку, услышав ее голос, но ответил не сразу. Они двинулись вперед, уже знакомой дорогой. Ибрагим скакал где-то впереди и здоровался с каждым прохожим, который казался ему симпатичным. С подозрительными его взгляд типами он лишь обменивался взглядами. Мальчишка пребывал видимо в хорошем настроении.
Кель вздохнул, мышцы на его щеке дернулись. Не смотря на внешнюю задумчивость и спокойствие, он все же был очень напряжен. Руку, под которую шла Сеэлла, он сжимал в кулаке.
- Не хочу оставлять тебя, - с прищуром проговорил наемник. Перед ним стоял сложный выбор, который было необходимо сделать. Но он рвался домой и одновременно хотел остаться. В противовес целому миру встала лишь одна Сеэлла. Еще некоторое время назад Кель бы  посмеялся, представь ему кто-либо такую дилемму, а сейчас он как никогда ясно понимал, что влип по самые уши.
Он еще раз вздохнул.
- Но если я это не сделаю сразу, то не сделаю никогда. Вероятно это последний день, когда я смогу поговорить с тобой. - Глаза Келя сверкнули. - Потому что он здесь.
Наемник на ходу поднял руку на уровень груди. На раскрытой ладони появился голубой магический свет, он оплел пальцы альтмера и, вдруг сорвавшись вниз, прочертил вмиг вдоль улицы синеватую линию, ведущую в сторону ярмарки, мимо домов, пестрых лавочек и палаток, украшенных цветами и ленточками, лавируя между людьми и нелюдьми, стремясь к невысокому домику почти в конце улицы с яркой вывеской в виде колбы с ядрено-зеленой жидкостью.
Они шли вперед, по широкой улице. Наемник погасил заклинание, уверенно двигаясь в нужном направлении. Чем дальше они шли, тем больше людей становилось вокруг, и заметнее преображался город. Вскоре в глазах практически уже рябило от разноцветных гирлянд, развешенных через улицы. Вместо флюгеров над крышами взвивались флаги, проезды украсили легкими арками, сплошь усыпанные цветами. Всюду играла музыка, раздавалось пение. Люди встречались все наряднее. Какой-то молодой человек показывал огненное шоу. Мимо проносились хорошенькие девушки, танцующие какой-то быстрый танец, взявшись за руки. Кто-то торговал коврами, кто-то цветами, кто-то выпечкой и сладостями. Ибрагима пришлось взять за руку, потому что мальчишка уже рвался туда, где интереснее и вкуснее пахнет. В отдельно поставленном загоне стояли готовые к продаже великолепные кони необычайной красоты. Были тут и иные звери, один мужчина даже торговал котятами снежного леопарда. Периодически в толпе мелькала и стража в доспехах, с праздничными лентами через плечо.  Лился алкоголь. Трактирщики выкатили на улицу бочки с холодным элем, выставили столы под свет Серпов, готовили мясо прямо на улице в жаровнях, соблазняя прохожих таким восхитительным запахом мяса, что устоять было практически невозможно. Один товар сменялся другим. Лавочки, шатры, палатки бесконечной вереницей входили вдаль.
Кель практически не отвлекался не секунду. Лишь однажды, когда они проходили мимо навеса, где девушка с толстой рыжей косой торговала певчими птахами, он на миг притормозил, увидев в клетке тоскливо поющую луговую пигалицу. Он проводил завороженным взглядом ее маленький одинокий силуэт, пока клетка не скрылась из вида.
Казалось шум и пестрая толпа никогда не закончатся, но вот в конце улицы замелькала ярко-зеленая вывеска в виде алхимической колбы. Наши герои направили стопы в ту сторону. Кель зажег заклинание, и его голубая лента подсветила путь до самой двери под вывеской. Наемник вдруг заволновался, но от этого лишь сдвинул брови и сделался серьезнее обычного. Его сердце трепетало, уже предвкушая, как он сожмет в руках, наконец, свой амулет. Как только он это сделает, ему станет лучше, спокойней, проблем станет меньше. Возможно, он станет от этого немного счастливее.
//Он там!// - Билось в его голове. - //Он там!//
Они отворили дверь и вошли.
Перед ними открылось просторное помещение, отделанное деревом, с зеленым потолком. Их встретили высокие шкафы и этажерки, уставленные густыми рядами практически по всей комнате. На их полках умещалось, казалось все барахло мира. Начиная от каких-то кристаллов, безделушек, фенечек, платочков, перьев, каких-то масок, чьих-то костей с явно волшебными свойствами и кончая зельями, алхимическими ретортами, коробочками, куклами с жуткими лицами, чучелами животных и птиц, сушеных растений и прочего и прочего. Хозяин заведения находился где-то в глубине комнаты. Был слышен его высокий голос и еще чей-то густой баритон: видимо клиента.
- Привезешь в следующий раз черного сокола? Его так сложно найти, а его чучело - еще сложнее.
- Не сомневайтесь, господин Вальмонт! Я лучший в этом деле! Иначе вы бы ко мне не обращались. Вам только это? У меня есть симпатичный скелетик песчаной кобры!
- Ага, у меня тоже. Моя благодарность.
Кель спешно пробирался  мимо стеллажей. Их было так много, что казалось, можно было заблудиться. "Ясновидение" в его руке осветило окружавшие его пахнущие пылью полки с барахлом и повело вперед. Усиливающие по мере продвижения голоса вдруг затихли, и наемник вышел из тени шкафчиков на свет, к хозяйской стойке, размещенной буквой "Г". За ней стоял низенький мужечонка с бородой и в синей шляпе. На его горбатом носу крепко сидели маленькие очки, а одежда была похожа на восточный халат. Через стойку рядом с ним находился его посетитель, среднего роста молодой мужчина, с бородой, в опрятных одеждах, при шляпе на каштановых волосах. Он протягивал руки в перчатках, принимая от хозяина лавки... амулет в виде двух зеленых клыков. Он подсвечивался голубоватым и отбрасывал в сторону, словно луч голубую полосу света, чей конец обвивал пальцы Келя. Хозяин и клиент удивленно уставились на Келя, а тот, увидев, что его амулет лапают чьи-то руки, едва не сорвался на волчий рык. Он погасил заклинание и, по-звериному сверкнув глазами, глухо проговорил:
- Это вещь не ваша.
- В каком смысле? - Недоуменно вскинулся хозяин лавки.
- В прямом, - рыкнул наемник, и не утруждая себя в объяснениях просто молча протянул руку. Телекинез вырвал амулет из рук торговца и плавно понес его по воздуху прямо к своему хозяину. Но он не долетел.
Посетитель лавки сделал шаг вперед, поймав амулет крепкой рукой, а вторую направил в сторону Келя, удерживая в пальцах разгорающийся огненный шар.
- Пошел прочь отсюда, бродяга.
- Не вернешь амулет, я твои кишки по стеллажам развешу, - предупредил Кель.
- Попробуй отними, - фыркнул самоуверенный маг.
Их взгляды скрестились как кинжалы и, казалось, посыпались искры. Янтарные глаза Келя загорелись желтым, как осенние листья в ответ на бесстрашный синий взгляд своего противника. Никто не был намерен отступать. Кель готов был убить любого ставшего у него на пути.
  Он выбросил в сторону левую руку. Вены на ней проступили острым рельефом, ее окутало бардовым полупрозрачным дымом, пальцы зашевелились и обхватили возникшую из воздуха оплетенную рукоять. Дымок в одно мгновение образовал неширокую круглую гарду. Бардовая дымка выстроила из нее по сегментам длинный слегка изогнутый однолезвийный клинок. Наемник рассек им воздух, отгоняя остатки дыма, крутанул в руке и отвел в сторону. Демоническая, или даэдрическая, катана, практически не отличающая от акавирской кроме черного цвета, сверкнула красноватым блеском, издав тихий короткий звон. Оружие, созданное, чтобы крошить человеческие тела. В руках Келя оно делало это не раз.
  Наемник, как-то по-особенному напрягся, словно бы только руки и плечи, и бесстрашно шагнул прямо на ощерившегося фаерболом мага, молча и серьезно, намереваясь выполнить свое обещание. Но маг ничуть не испугался, хоть и сперва удивился возникшему из ниоткуда оружию. Он увеличил размер огненного шара и, не дрогнув, спустил его в сторону надвигающегося противника. Альтмер на ходу поднял правую руку и образовавшийся вокруг него голубоватый барьер магического оберега поглотил в себя выбрасывающий искры фаербол. И тогда маг действительно удивился.
- Что за?... - Басовито заикнулся он, отступив на шаг, но потом тут же сдвинув брови, зажег огонь в обеих руках.
- Вы мне лавку разрушите! - Запищал торговец, прячась за стойку и очень вовремя. Все помещение осветило, словно рассветным заревом. Синеглазый маг спускал с рук целые очереди огненных шаров и молний, с жужжанием рассекающих воздух. Кель разрядил на оберег практически весь свой магический запас, наблюдая, как на лице любителя чужих амулетов разливается недоумение, смешенное с беспокойством. Наконец, маг направил в наемника длинную фиолетовую молнию и тот неуловимым гибким движением отклонился от нее, вместо того, чтобы обезвредить. Молния с грохотом влепилась в ближайший стеллаж  в тот момент, когда альтмер ударил клинком снизу, подло и неожиданно, намереваясь рассечь человека от паха до груди. Но его оружие со скрежетом встретилось с мечом мага, чему на этот раз удивился Кель. Это немного отрезвило его окутанный яростью разум, ибо он понял, что он и этот человек равны по силе.
- Верни амулет или умрешь, - прошипел наемник, напирая всем весом.
- Мне нужнее! - Дрожащим от напряжения голосом ответствовал маг, не поддаваясь не на сантиметр.
- Тогда умри!
Наемник с силой вдавил каблук сапога в ботинок мага. Оно взвыл, ослабив сопротивление, но отпрыгнул в сторону. Демоническая катана разрубила напополам стоявшее позади мага чучело олененка. Человек выпустил еще пару огненных шаров, не достигших цели, но один из них угодил прямо в стоящий шкафчик с зельями. Он покачнулся и рухнул, увлекая за ними и все остальные. Магическое пламя чудом не подожгло комнату. За стойкой тоскливо скулил торговец.
  Маг сдавал позиции под напором звенящих ударов Келя, но проявлял себя отличным мастером, продолжая парировать сложный саммерсетский стиль боя альтмера. Мало кто был способен это сделать. Вот только его подвела элементарная привычка сражаться с праворукими противниками. Удачный молниеносный удар снизу и слева выбил из руки мага крепкий меч, отправив его в полет. На миг противники замерли посреди комнаты. Кель размахнулся, целясь прямо в изумленный глаз человека, и ударил снова. Но в этот момент опытный рукопашник успел отвести руку наемника своей, перехватив ее у запястья. Но лезвие катаны достало его, зацепив шею. Маг зашипел от боли, зажмурив правый глаз, и глянул, словно напоследок в лицо альтмеру. И это отвлекло эльфа. Он в последний момент успел поймать руку человека, но та уже вонзила спрятанный стилет под ребро наемника наполовину. Умирать одному магу, видимо, не хотелось.
- Проклятье! - Прорычал Кель, почувствовав, как холодным огнем обожгло ему бок
Синеглазый вдруг сделал рывок, вонзая кинжал глубже, выпустил его и ударил Келя по лицу. Они откатились в стороны. Человек, схватился за правую часть лица, что-то крикнул, потом быстро подскочил на ноги и, зажимая хлещущую кровью рану на шее, побежал к выходу. Кель, вытащил из себя нож, приложил ладонь к ребрам и рванул следом.
  Окровавленные маг и наемный убийца выскочили на улицу, распугав реденький в этой части улицы народ. Человек, оказавшись на редкость живучим, быстро погнал прочь, Кель, чувствуя, что потеря крови отнимает у него силы, упал на одно колено. Маг был недалеко.
- Не уйдешь, скотина, - прорычал он, доставая из-за голенища сапога стеклянный кинжал, который он добыл в приключениях с Сеэллой по Скайриму. Размахнувшись, он из коленопреклоненного положения метнул левой рукой кинжал вслед убегающему магу. В этот момент он обернулся. Он видел смерть, настигающую его и, пытаясь спасти свою жизнь, совершил то, что Кель никак не ожидал.  Зажатый в руке мага амулет засветился, воздух позади синеглазого поплыл, словно кисель, в котором отразились зеленые кроны деревьев и речка. Маг по инерции продолжая движение влетел в зыбучий воздух и тут же растворился в нем. Кель с выброшенной вперед рукой после замаха с ужасом наблюдал, как вслед за магом в  в невидимый портал влетает стеклянный кинжал, пропадает в нем и тот же момент воздух перестал отражать деревья и видение плывущей реальности исчезло.
Кель опустил руку.

*   *   *

//Сеэлла. Ибрагим. Они остались там//
Наемник поднялся на ноги, пошатываясь, двинулся внутрь лавки. Шкафы повалены целыми рядами, везде все перевернуто, запах смешенных зелий бил в ноздри. Кавардак полнейший.
- Сеэлла! - Хрипло позвал Кель. - Ибрагим! Где вы?
Он поймал рукой ближайший стеллаж, на секунду остановившись. Прижимая руку к заливающей кровью рубашку и штаны ране, он оглядел помещение, пытаясь найти своих.
Торговец валялся в обмороке за стойкой, где и прятался.

Откуда-то из-за пыльной пелены он услышал обеспокоенный голос Ибрагима. Звучавшие в нем слезы, страх и недвусмысленное утверждение о том, что "маме плохо" заставили сердце Келя похолодеть.
Он двинулся на звук, морщась от боли и переступая через устроенную им и сбежавшим магом разруху. Невредимыми остались лишь пристенные стеллажи и шкафы, только потому, что не было возможности свалить их как домино, как прочие, и то, что находились они дальше от эпицентра сражения. Не пострадала и хозяйская стойка. На ней даже осталась целой хрупкая вазочка с сухими веточками вербы. Чудом осталась целой.
Бледный от тревоги и потери крови Кель зашагал в ту сторону, откуда донесся звук. Он плохо соображал, острота зрения изменила ему, и поэтому он не сразу понял весь масштаб трагедии. Перед ним на полу сидел испуганный Ибрагим, с отчаянием в глазах придерживая головку маленькой девочки, укутанной в платье. Наемник сразу узнал это платье, ведь он сидел его с самого утра, хоть и не понимал, что это за девочка, чьи угольные локоны тоже казались ему знакомыми. А потом озарение нахлынуло на него холодной волной.
- Селестина? - Бледнея еще сильней, тихо ужаснулся Кель, падая на колени рядом с мальчиком. Тот, ни жив, ни мертв, затих, лишь молча глядя с мольбой на своего отца, и слезы бесшумно скатывались по его щекам. Наемник, сглотнув, подтянул девчонку к себе, беря ее на руки, и поднял взгляд на Ибрагима.
- Как это случилось?
- Когда все начало падать, на маму упал огромный шкаф. Зелья, которые в нем были, разбились. - Мальчик ладошкой вытер залитую слезами скуку, переживая тяжелые воспоминания. – Они, кажется, попали на маму и она сначала как-то преобразилась, потом начала кричать. Я хотел помочь...
Кель с грустной улыбкой подтянул мальчишку к себе, приобнимая за плечи.
- Ты молодец. Не плачь больше, все будет хорошо. Мы поможем маме... быть может, она даже не будет на меня сильно ругаться.
  Ибрагим шмыгнул носом и с потерянным видом уткнулся в отцовское плечо. Его слегка трясло, он уже второй раз сталкивается один на один со страшным обликом матери. Тяжело быть приемным сыном непонятного жуткого существа и вечно недовольного наемного убийцы. 
Кель опустил взгляд на девочку в его руках. Ему было сложно поверить в то, что это Сеэлла, поэтому ощущение нереальности происходящего его еще не отпускало. Он чувствовал свою вину за случившееся и был уверен в том, что в первую очередь исправит ситуацию.
  Он израсходовал на оберег большую часть своего магического запаса, но крохи его еще оставались. Наемник осторожно провел рукой над лицом малышки. Ладонь подсветилась мягким персиковым сиянием исцеляющего заклинания, залечивая ранки ребенка. Сияние тут же погасло, продемонстрировав полное отсутствие маны. Кель сглотнул, вытер с лица крошки-Селестины остатки крови и пыли и переглянулся с Ибрагимом.
- Мааам, - тихо позвал мальчик, ощущая некоторую неловкость, обращаясь так к девчонке, которая была младше него года на четыре.
- Милая, ты в порядке? - С той же долей неловкости обратился Кель, почему не желая называть девочку по имени, не удостоверившись, что это Сеэлла. А еще он немного опасался того, что это все же она и есть. Быть может не напрасно.

Когда она открыла глаза, Кель едва заметно принахмурил брови, ибо он узнал эти глаза. Пожалуй, в этот момент он, наконец, поверил, что это именно Сеэлла, а не кто-то другой. И это не улучшило его настроения.
  А потом случилось то, чего он побоялся больше, чем сам факт отката вампирки в детский возраст. С первых слов поняв подвох и трагедию ситуации, вампиреныш тут же начал старательный слезоразлив. Если взрослую женщину еще можно было успокоить, призвав ее к порядку, рассудку или хотя б просто пожалев, то, что нужно для этого маленькой женщине?! Дети плачут, когда им что-то надо или больно, этой явно надо было снова стать взрослой, но ведь не мог же Кель сделать это по щелчку пальцев!
  В какой-то растерянности альтмер обратил взгляд на Ибрагима и с тихим ужасом увидел, что и тот вот-вот был готов расплакаться.
  Что и говорить, Келю и самому хотелось присоединиться к этой мелочи. Он только что потерял все, что ему было дорого: дом, семью(и даже не одну), любимую женщину, друзей, солнце, целый мир... Он никогда больше их не увидит, он обречен скитаться в чужой вселенной, а ведь он обещал всем обязательно вернуться. Это обещание он уже не выполнит. Сейчас он невероятно жалел о том, что ему не хватило смелости возвратиться в родные края и попросить прощения у своей семьи за все, что он сделал в молодости. И больше всего он боялся того, что его маленькая, хрупкая Алия так и останется в Виндхельме, потому что будет ждать его, и так и умрет от старости или пневмонии, потому он обещал ей вернуться, а она всегда была готова его ждать. Эта мысль убивала наемника. Но это было все глубоко внутри и, не смотря на то, что невозможность вернуться домой уничтожила в нем желание жить, веру в правильность его решений и готовность вообще что-либо делать в дальнейшем, ибо в этом нет смысла и судьба раздавит твои планы и мечты, как муравья, у Келя не было сил и времени на рыдания и жалобы. Рядом с ним и так была щедрая концентрация слез, ни к чему было усугублять ситуацию. К тому же, выдвижение на передний план чужих проблем и сосредоточение внимания на их решении спасало его от апатии, появившейся в результате возникновения своих собственных.
  Кель изменил взгляд на грозный и выразительно зыркнул на мальчишку, чтобы тот даже не думал начинать плакать. После чего, сглотнув, принялся пытаться успокоить малышню самым ласковым голоском, на который был способен его собственный пропитой теперь еще и приправленный, словно изысканным соусом, нотками легкой истерики:
- Нет-нет, драгоценная моя, ты не карлик! Ты маленькая симпатичная девочка и у тебя милые маленькие ладошки с маленькими милыми пальчиками! Ибрагим, скажи же, что мама красивая?
  Мальчик поспешно и усердно закивал, утирая глаза и стараясь справиться с собственным страхом.
- Ну вот! Ты просто немножко помолодела, но это не повод плакать. Сейчас мы пойдем домой, умоем тебя, найдем тебе платьице по размеру и обязательно придумаем, как сделать тебя снова большой. Только успокойся, пожалуйста, ладно? Ведь нет в жизни неразрешимых проблем... - С улыбкой сказал он.
  Кель передал мелкоту на хранение другой мелкоте и поднялся. Боль пронзила его тело, накатившая слабость не позволила твердо стоять на ногах. Бледный наемник отвернулся от детей и, оглядев себя, тихо и устало ругнулся. Кинжал мага вошел под ребро, но чудом не задел легкое и задержался там лишь потому, что зацепил кость. Тонкое лезвие без труда пробило кожу и крепкие мышцы, оставив довольно глубокую рану. Альтмер потерял достаточно крови, чтобы ослабеть, но не настолько, чтобы не смочь передвигаться. Но вся та кровь, которая продолжала сочиться из раны, залила весь левый бок, выделяясь карминовыми подтеками на некогда белой рубашке и практически вдоль всей левой брючины. Вздохнув, Кель, наконец, позволил себе позаботиться и о своей ране. Не из чувства самосохранения, а лишь потому что в таком состоянии он не сможет помочь Сеэлле. О себе он не думал. Ждать пока мана восстановиться, чтобы залечить себя, он не хотел, поэтому немного пошарил среди беспорядка, нашел какие-то бинты, быстро перевязал ими бок и огляделся в поисках того, чем можно скрыть запачканную одежду, чтобы не привлекать внимания. Он отыскал лишь один шкаф, довольно узкий, с минимум висячих в нем вещей на старых перебитых вешалках. К сожалению, там не было рубашек и брюк, а была лишь верхняя одежда в виде тройки плащей и накидок, пару шляп, сумка, шарф и чепчик с рюшками. Справедливо решив, что чепчик или шарф, какими бы модными они не были, ему не помогут, наемник стащил первый попавшийся уныло-серый плащ, способный скрыть следы его ранения. Он оказался длиной аж до икр, что в принципе соответствовало требованиям Келя, ибо пропитавшуюся кровью штанину все же видно не было.
  А вот что делать с одеждой Сеэллы он не знал. Платьев для маленьких девочек тут не было, одно старье и барахло. Даже его приобретение пахло старостью и пылью... а еще какими-то травами. Посему Кель не нашел больше выхода, чем просто понести на руках укутанную в собственное платье зареванную мелочь.
  Он вернулся к ребятне спустя непродолжительное время, готовый идти.
- Поскольку шмотье тут такого же размера, как и твое платье, - произнес наемник, прижимая руку к забинтованной, но ноющей ране и слегка подбоченясь, - а идти в нем у тебя не получится, я принял решение, что понесу тебя домой, как принцессу. Ибрагим, если будешь держаться рядом и далеко не убегать, то я сам добуду тебе конфет. Но вы оба должны пообещать мне, что перестанете плакать, пока мы не вернемся домой. Все поняли? Вот и замечательно. Пошли отсюда, пока сударь не пришел в себя...